Любовь со вкусом вишни - [12]

– Нет худа без добра, даст Бог, теперь ваш сын остепенится, – попыталась подбодрить его Ника.

– Даже если остепенится, ему это уже не поможет.

– Почему? – не поняла девушка.

– Потому что его посадят! – сильно заявил посетитель. – И не спасут никакие мои связи и деньги! Сейчас политика в стране другая, и именно потому, что он мой сын, его и посадят! У меня не самый простой период в делах, борьба за кресло, знаете ли. Слишком много врагов, которые всячески будут содействовать любым нашим неприятностям. Уже содействуют и зацепились всеми руками за такую прекрасную возможность, раскручивают ваше дело, стараются!

Он взял ее ладошку двумя руками, нагнулся пониже к ней и заглянул в глаза.

– Вероника, ему нельзя в тюрьму, его там просто убьют! Он сопляк, дешевка, балбес, у него никакого характера, он не сможет себя отстоять! Если его не убьют, то сломают точно!

– Может, он не совсем уж безнадежен, раз так переживает, что сбил человека? – предположила она.

– Может, но пока я не видел от него ни одного мужского поступка.

– Евгений Александрович, что вы от меня-то хотите? Ну, то, что не писать заявление, это я уже поняла, а что еще? Чтобы я пожалела его или вас?

– Да, пожалели не его, меня! – взорвался он. – Мой адвокат говорит, что если вы напишете заявление, что никаких претензий не имеете, то его не посадят, дадут условный срок, лишат прав, и все!

Она молчала, чувствуя, как дрожат его руки, державшие ее ладонь.

– Приведите его завтра ко мне. Я с ним поговорю и тогда отвечу, – решила девушка.

– Хорошо. – Он отпустил ее ладонь и тяжело вздохнул.

На следующий день они пришли вместе – отец и сын.

Она спала и не слышала, как они вошли, и проснулась, когда здоровенный детина, скорее всего охранник, ставил два стула возле ее койки. Он старался делать это тихо, чтобы не разбудить пациентку, но тихо при его габаритах не очень-то у него получалось.

– Здравствуйте, – поздоровался он, увидев, что все-таки разбудил девушку.

– Здравствуйте, Вероника, – из-за его плеча показался Евгений Александрович.

– Здравствуйте, – вежливо ответила она всем сразу.

Ника была вежливой барышней, ее так Сонечка учила.

– Это Алексей. – Евгений Александрович подтолкнул к ее кровати молодого человека.

Ника его не узнала, хотя запомнила это лицо в деталях в тот страшный момент столкновения. Но тогда лицо было сплошной белой маской, изменившей весь его облик. Она молчала и внимательно рассматривала визитера – обычный юноша с ничем не примечательной внешностью, с потухшими глазами и темными кругами вокруг них, скорее всего от бессонницы, о которой говорил его отец.

– Евгений Александрович, я бы хотела поговорить с Алексеем наедине.

– Конечно, конечно, – засуетился он и стал торопливо выталкивать охранника из палаты.

Ника лежала в одноместной палате, с комфортом, уж наверняка Евгений Александрович подсуетился, точно она не знала, а спрашивать не стала.

– Садись, – сказала она Алексею.

Вероника подтянула подушки повыше и села в кровати, устроившись поудобней.

Алексей сел на стул, упершись локтями в колени широко расставленных ног, сцепил пальцы рук замком и опустил голову. Он еще ни разу с того момента, как переступил порог палаты, не посмотрел ей в глаза.

– Придвинься поближе, – попросила девушка.

Он послушно передвинул стул к изголовью кровати.

– Посмотри мне в глаза.

Он поднял голову и посмотрел. Они молчали, молчали и смотрели друг другу в глаза. Долго.

Между ними происходил странный молчаливый диалог – он просил прощения, пытался что-то объяснить ей и самому себе, обвинял себя и рассказывал, что не может найти нечто важное внутри, то, что обязательно надо найти, раскопать, чтобы понять, для чего ты вообще есть на земле, и что все чаще думает, что в нем этого и нет вовсе. А Ника – что поможет ему и его отцу, что не за что их наказывать и винить, у них свое горе – вот этот мальчик, несущийся на всех парах к некоему краю, за которым, может, и найдет то, что ищет, но, как правило, эти дороги ведут только к гибели.

Да и за что винить-то?!

Ей благодарить его надо! Потому что на один краткий миг Ника почувствовала, увидела, приобщившись, и осознала, что во всей нашей жизни есть глубокий смысл, назначение некое, понять которое мало кому дано. Но оно есть!

И что существует на этой земле человек, который живет своей, совершенно неизвестной ей параллельной жизнью, и пусть они никогда не встретятся, но они оба проживают жизни в одном пространстве, и теперь она точно знает, что он существует.

Что мальчик, сидящий напротив, гораздо смелее, чем она, потому что он ищет этот смысл, ковыряется в себе, мучается, бунтует, а она давно разуверилась, что в ней есть это нечто важное, и, махнув на себя рукой, перестала даже думать об этом.

– Ты его наказываешь за то, что он сильнее, умнее, целостнее и никогда, как тебе кажется, ты не станешь таким же? – спросила Ника, продолжая вслух их молчаливый диалог.

– Да, отец настоящий мужик, и меня это бесит! Слушай, ты что, ясновидящая? Типа озарение такое или психолог? – усмехнулся парень.

– Нет, я потерпевшая, сбитая твоим красным монстром. Кстати, отделался бы ты от этой машины, у нее свой характер, и она уже попробовала калечить людей, подозреваю, что ей это понравилось.