Любовь с Ангелами - [3]

Как только мы допиваем чай, все та же красивая девушка нас приглашает жестами следовать за ней. Мы попадаем в какую-то примерочную комнату.

Вдоль стен большие шкафы с раздвижными дверцами, а в них аккуратно развешены платья, блузки и еще что-то женское, всего так много, что у нас сразу разбегаются глаза. Причем, вся одежда новая, с бирками, все это разнообразие нашего размера, а не вьетнамского. Красивая девушка улыбается, снимает с вешалки платья и жестами нас приглашает примерить то, что нам нравится. Зоряна и я ничего не понимаем, но наше женское любопытство и приглашающие жесты девушки быстро включают наши желания. Мы женщины, и почти, что свободные. По крайней мере, мы так можем думать, еще целый месяц и нам хочется одеться красиво и немножечко пофлиртовать. Вот, что значит и для чего, свобода для красивой женщины!

Мы, особо не задумываясь, раздеваемся до белья и начинаем по очереди примерять чудесные и изящные платья, костюмчики. Прикидываем, обмениваемся мнениями, перебирая красивые вещи и тщательно рассматривая себя, разодетыми, перед большим зеркалом, почти до самого потолка. Красивая девушка подает нам пластмассовые вешалки с чудесным нижним бельем, которое мы примеряем с Зоряной, по очереди. При этом, то я, то она  полностью обнажаемся перед зеркалом. И пока кто-то из нас сверкает, я замечаю, что наша прекрасная девушка бесстыдно рассматривает наши обнаженные тела.

Наконец нам предлагают купальники, которые так откровенны и сексуальны, что я  с волнением примеряю и никак не могу успокоиться в выборе. И тот хорош и этот. А этот совсем бесстыдный и почти полностью открывает мои прелести, лишь скрывает маленькими кусочками ткани самые интимные подробности моего тела. Пока мы примеряем одежды и купальники, красивая девушка откладывает в сторону те вещи, которые нами отмечены и те, что понравились. Та же судьба постигает купальники. Наконец мы заканчиваем и пока мы облачаемся в наши привычные одежды, красивая девушка, с ворохом тряпок, исчезает.

Мы с Зоряной возбуждены примеркой, обсуждаем, но сходимся мнениями с ней в том, что не понимаем, в чем, же здесь дело.

Я ее спрашиваю, но и она отвечает, что все как-то странно и не понятно. И девушка эта тоже и она куда-то пропала. Совещаемся и решаем не ждать, а  выбираться в город.

 Выходим в коридор и неуверенно шагаем в сторону комнаты, где пили чай. К нашему величайшему удивлению мы все еще не можем выйти из коридора, который петляет и приводит нас к лестнице, уходящей под дом. Я настороженно опускаюсь на две ступеньки, нагибаюсь и вижу продолжение длинного коридора  в подвале.

 В коридоре светло и лучики дневного света, пробиваясь, через узкие прорези в стенах,  ярко освещают противоположную кирпичную стену подвала. Спрашиваю Зоряну о том, будем ли мы спускаться или вернемся назад? Она предлагает вернуться, а я говорю ей, чтобы она обождала меня, пока я спущусь и тут же вернусь. Медленно и неуверенно я спускаюсь, переступаю крутые ступеньки подвала. Когда я становлюсь ногами на пол, то первое время ничего не понимаю. Вижу длинный и узкий коридор с кирпичными стенами под всем домом, а в конце, метров через двадцать, двадцать пять, тупик, заложенный толстыми, деревянными колодами. Коридор на всем протяжении хорошо освещается. С одной стороны у него бетонная стена, а с другой кирпичные простенки, чередуются комнатами, в проемах которых я вижу решетки. Этот вид меня настораживает, так вся обстановка напоминает мне фильмы о тюрьмах. В которых такие же  комнаты, выходы которых закрыты решетками до пола. Я не решаюсь отойти от лестницы и сразу же поднимаюсь назад. Я уже занесла ногу для подъема, как замечаю гильзу, блеснувшую на солнечном свете. То, что это гильза от пистолета я не сомневаюсь. Насмотрелась я на эти гильзы во время военной карусели и в Белграде и Приштине и по всей бывшей Югославии. От волнения я замираю, и еще вижу их. Они беспорядочно свалены в довольно большую кучу, в углу под лестницей.  Поднимаюсь и делаю вид, что ничего не замечаю и не понимаю и говорю Зоряне, что мы возвращаемся. Пока петляем, по коридору назад, у меня эта гильза из головы не выходит. Я понимаю, что под домом тир и не простой, а тир для боевого оружия, и там же, под домом тюрьма. Только где же заключенные? Вот тебе и «пизенес»!

Нас уже ищут, и как только мы возвращаемся, назад, в примерочную, нас с радостными криками и причитаниями встречает озабоченная, наша красивая девушка. Только она не такая красивая, так как по все ее левой щеке ясно проступает след от пощечины. Она извиняется и что - то причитает на вьетнамском, а потом ведет нас из примерочной в противоположную сторону, на выход.

Артур поднимается, как только мы входим в гостиную. Пока он расспрашивает нас о том, куда мы пропали, я его хорошенечко рассматриваю. Он красив, какой-то восточной красотой. Невысокий, коренастый, лицо загорелое и смуглое, черты правильные. Волосы темные, глаза карие. Сам он плотный и холеный мужчина. Одет, просто и со вкусом, вся одежда свежая, чистая. Я бы сказала, про такого, что он похож на Жигало. И только  его руки, с дорогими перстнями указывают в нем хозяина жизни. Потом он не принужденно болтает с нами и, я уже не замечаю в его разговоре тех замедлений речи, что слышала у него за рулем. Протрезвел. Ну, и, слава богу, решаю я.   Потом Артур все-таки выясняет, что мы просто плутали и нигде не лазили. О подвале я благоразумно промолчала.