Любовь с Ангелами - [14]

Пассажирки сгрудились со своими коробками и детьми в кучку, и вперед выступила какая-то тетушка. Так часто бывает у вьетнамок. Судя, по всему она, у них за старшую. Тетушка подходит к тому самому военному, с которым я только что разговаривала и начинает вести переговоры. О чем и как они договариваются, я не знаю, но все переговоры проходят поэтапно. На первом этапе она получает отказ и, вернувшись к своим соплеменницам, сообщает им о провале первого этапа переговоров. Немедленно в ее поддержку ополчается вся эта толпа и начинает психическую атаку. Дети все, как один, начинают реветь, а все вьетнамки истошно орать и что-то выкрикивать. Гам и шум такой, что они заглушили бы своими криками и воплями шум работающего газотурбинного двигателя самолета. Выдержать такое просто не возможно! Минут пять военные еще что-то сосредоточенно делают или пытаются делать. Многие их них выскакивают из помещения, зажав уши. Наконец и сам начальник не выдерживает и взмахами руки подзывает к себе эту самую тетушку. Начинается второй этап переговоров. Тетушка периодически возмущается и всплескивает руками и ей в поддержку тут же отзывается воем и плачем толпа страждущих пассажирок. И так продолжается несколько долгих минут. Наконец соглашение достигнуто. Я вижу, как все женщины по-деловому сбиваются в кучу и замечаю, что они сбрасываются деньгами для преодоления последнего барьера, отделяющего их от родины. Я понимаю, что мне надо срочно приготовиться к их штурму и хотя бы как-то подготовить Зоряну. И пока идет, процедура регистрации наших пострадавших пассажирок я все-таки успеваю, спросить у старшего.

- А как же их багаж? Ведь мы же не загрузим и не увезем всю эту гору.

- Ничего. – Отвечает невозмутимо чиновник. – Сегодня его меньше, чем обычно. Видно на первый рейс с вашей компанией они решили не рисковать, а вот завтра….

С ужасом мчусь к нашему борту. Экипаж уже весь в сборе и мы готовы к вылету. На ходу и  в двух словах объясняю, что сейчас может произойти, так как вижу, что из дверей павильона уже выскакивают, шумно разговаривая между собой, наши счастливые пассажирки.

Но, где же, их багаж? Когда толпа накатывается к трапу нашего самолета то я, успеваю протолкнуть вперед пилотов и кричу Зоряне, чтобы она никого не пускала в наш отсек проводников и тем более никого не пускала в кабину пилотов, а сама встаю бетонной преградой на входе. Пассажирки пытаются меня оттеснить и влезть на трапп, но я неумолима. Сдерживаю толпу и кричу Зоряне, что бы она начала проверять билеты и проталкивала пассажирок в салон. Так мы возимся с ней минут десять, наконец, мы их всех заталкиваем. В салоне садом и Гоморра. Гвалт, шум, крики женщин и плач детей. Многим не хватило место. Из-за многочисленных сумок и пакетов, которые они затащили с собой. Они тут же усаживаются на полу, некоторые уже улеглись в проходе и пытаются задремать. По салону не пройти, всюду личные вещи и сидящие пассажирки. Все дверцы багажных полок подняты и торчат нелепыми ушами над головами. Багажные полки забиты так, что уже не закрываются и при взлете из них может посыпаться содержимое на головы пассажиров. Я перехватываю Зоряну за руку и удерживаю ее, потому, что она порывается справиться с багажными полками. Я удерживаю ее рядом, потому что бы она ни пропала бесследно в этой компании. Но, где же, багаж? Заглядываю в кабину пилотов. Начинаю докладывать о пассажирах, а потом вижу, через стекло кабины, что к нашему самолету тянут багажные тележки, битком набитые коробками. Этого багажа должно было бы хватить на такой самолет, как Боинг, но не на наш ART - 72! Командир таращит глаза, а потом с яростью крутит ручки радио и начинает с возмущением говорить, что мы не резиновые и мы весь этот коробочный город не увезем. У нас просто не хватит объема в багажном отделении. Что ему отвечают, я не знаю, но по тому, как все сильнее мрачнеет его вспотевшее лицо, я понимаю, что самое страшное у нас еще впереди.

Как мы загрузились, а вернее, как нас завалили этими коробками, я даже не понимаю. Мы только успели увернуться и прижаться с Зоряной в своем отсеке проводников, как грузчики стали просто метать в салон одну за другой коробки и там их подхватывали пассажирки и тут же на руках передавали вглубь салона. Самое удивительное в том, что все эти коробки уместились! Но, боже мой! Что же я вижу в салоне? Самого салона не видно, просто груда, нет стена из коробок, а из-под нее выглядывают счастливые и улыбающиеся рожицы пассажирок. Вот так и взлетаем. Еще перед взлетом наш  второй пилот Стойчев все пытался узнать у меня, где же сосредоточен груз и вес, чтобы выяснить центровку, но я ему не ответила, а просто пригласила выглянуть в салон. Он высунулся, а потом с идеотской и безнадежной улыбкой на лице сообщил командиру, что с центровкой, мы, кажется, пролетели и он даже не может представить какая она у нас. Но на, то уж и ассы работают в нашей авиакомпании, что бы поднять в таком неопределенном состоянии самолет. И мы, наконец-то в воздухе. С подъемом на высоту наконец-то начинает поступать свежий забортный воздух, после турбохолодильников и в салоне сразу, заметно, свежеет и даже можно чем-то дышать. Нам с Зоряной нечего делать, и мы с ней болтаем. У нас все темы вокруг этой посадки.