Любовь продается, или Пираты 25 века - [11]

— А почему здесь? Что, на Арасе жить нельзя? — невинно поинтересовалась.

— Слишком много вопросов, девочка Лия, — голос Рода подернулся изморозью: похоже, я переступила невидимую тонкую грань его добродушия.

И вдруг он резко заявил:

— Раздевайся. Я хочу посмотреть на тебя.

«Ну вот. Началось», — сердце ухнуло вниз, а потом забилось часто — часто. Ладошки взмокли. Какой бы я ни была наивной и легкомысленной, но понимала, что мне придется заниматься сексом с этим жутким мужчиной. Я в полной его власти и это пугало до обморока.

Я напряженно и испуганно смотрела ему в лицо, ожидая… Чего? Того, что он передумает? Пожалеет меня? Смилостивится и отпустит? «Ха! Размечталась!» — мелькнула мысль.

— Я жду, — расслабленно и ровно произнес Род, но от его тихого голоса мурашки побежали по спине.

— Я не хочу, — пискнула и добавила храбро, ни на что не надеясь: — Замерзну еще…

Губы Рода чуть изогнулись. Мне показалось, что ему даже нравится мое малюсенькое отчаянное сопротивление. Он прекрасно понимает, что никуда я отсюда не денусь, выхода нет, и он все равно меня сломает.

— Девочка Лия, — прошептал он почти нежно, — мои приказы выполняются быстро и беспрекословно. Я уже даже не помню, когда в последний раз мне кто‑то перечил. И тебе не советую.

И резко рявкнул, как будто ударил наотмашь:

— Раздевайся!

У меня на глазах непроизвольно выступили слезы. Ничего не могла с этим поделать. Тело жило своей жизнью, и я уже чувствовала безумие нарастающей паники. Начало колотить…

Дрожащие руки потянулись к верхней части пижамы и я медленно принялась ее стягивать. Я не смотрела на Рода, отрешилась и представила себя в своей спальне на Прим. Точнее, попыталась… Все напрасно, кожей ощущала тяжелый ледяной взгляд мужчины, в ушах пульсировал нарастающий гул приближающейся истерики, сердце выпрыгивало из груди. Джемпер упал на пол, я бросила косой взгляд на монстра в кресле. «Не передумал?» Похоже, нет. Сидит, расслабленный и спокойный, только глаза поблескивают в полумраке. Вздохнув, начала стягивать штанишки.

Я впервые оказалась в таком положении. На Прим я кичилась своей независимостью и свободолюбием. Мужчин бросала без жалости, на их мольбы и уговоры не обращала внимания. Разрывала отношения быстро, одной фразой «ты мне надоел». И где теперь моя независимость? Слезы побежали сильнее…

Через минуту я стояла в одних тоненьких прозрачных трусиках.

— Все! — рыкнул Род.

Протяжно всхлипнув, стянула стринги. Я всегда гордилась своей фигурой. Маленького росточка, изящная, как древняя статуэтка, со стройными красивыми ногами и тоненькими щиколотками. С полной высокой грудью и изящной гибкой талией. Может, лицо немного подкачало (хотя мужчины почему‑то считали меня красивой), до классической современной красоты ему было далеко. Курносый нос, пухлые губы бантиком, детские ямочки на щеках и круглые, наивно распахнутые глаза. Стоило невинно похлопать ресницами и надуть губки, как мне прощались любые, самые неприглядные поступки и грубые слова. Может, и здесь поможет?

— Подойди ближе, — приказал Род низким тяжелым голосом.

Ноги одеревенели, и я реально испугалась, что не смогу двинуться с места. Едва их переставляя и всхлипывая на ходу, поплелась к кушетке. Медленно, спотыкаясь и как можно дольше оттягивая тот неприятный момент, когда подойду вплотную: слишком явно предполагала, что случится потом.

Не то чтобы я была скромницей. В наше время, когда сексуальную грамотность преподают в школе, а среди шестнадцатилетних девственниц не сыщешь, облети хоть всю галактику, к обнаженке я относилась спокойно. Иногда мы с Ричардом вообще ходили целый день по дому голыми (а кого там стесняться — андроидов, что ль?). Ни мужское, ни женское обнаженное тело не представляло для меня никакой тайны или интереса. Никогда не понимала этого исступленного, какого‑то дикого мужского внимания к нему. Ричард, например, часами мог рассматривать мои пальчики, запястья, груди. Гладить живот или ноги… Меня это не трогало и не заводило.

И теперь я стояла перед этим страшным человеком и пыталась представить, что ничего такого не происходит. Напротив сидит мой нежный спокойный бывший муж (и зачем я его бросила?!), а я перед ним раздеваюсь (иногда я танцевала так перед Ричардом, это его особенно возбуждало). Ничего не помогало. Понимание и отчетливое ощущение ужаса происходящего овладело мной безраздельно. Никто и ничто не сможет мне помочь, надежда только на себя. Промозглый холод поднимался от ступней вверх по ногам. Заледенели икры, бедра. Сковало льдом внутренности. Тело застыло и онемело. Только слезы, не переставая, катились и катились по щекам.

Род пристально, с каким‑то нездоровым любопытством и медлительностью рассматривал меня, наслаждаясь то ли видом моей фигуры, то ли безумным страхом, который я уже не могла от него скрыть.

— Ближе, — хрипло произнес он.

Я сделала последний шаг вперед, подошла почти вплотную и зажмурилась.

— А ты красива, неоновая девочка Лия, — пробормотал себе под нос Род и провел пальцами линию от плеча до бедра, обводя листочки плюща, больно ущипнул грудь, очертил живот, немного задержался на талии.