Любовь — прекрасная незнакомка - [10]

— Я ничего определенного не подразумевала, поверь, мама!

— Ничего определенного! — Салли насмешливо фыркнула. — Это попросту смешно:

— Предупреждаю тебя, Салли! Лучше заткнись!

Питер зло посмотрел на жену. Начинающийся скандал оборвался, повис в воздухе.

— Я не понимаю, что здесь происходит. Пойдем лучше в гостиную. Кофе будем пить там, — сказал Питер и вышел первым.

Фей последовала за ним.

— Я помогу тебе с посудой, Салли, — вызвалась Энн.

— Не беспокойтесь, в этом нет необходимости. Мы купили наконец посудомойку, — ответила Салли.

— Чудесные это машины, верно? — заметила Энн, пытаясь завязать с Салли разговор. — А о чем, собственно говоря, шла речь?

— Вы ведь слышали, что сказал Питер, — ни о чем, — ответила Салли, не оборачиваясь и продолжая загружать посудомойку.

— Но что-то же происходит! У тебя с Питером все нормально?

Салли по-прежнему стояла к ней спиной.

— Я спрашиваю, все ли хорошо между вами.

Обернувшись наконец, Салли взглянула на Энн:

— Не думаю, что это вас касается, миссис Грейндж. А вы как считаете?

Ее тон соответствовал холодному выражению глаз. Энн невольно отступила перед этим ледяным взглядом.

— Я не собиралась вмешиваться в ваши дела. Просто… Не могла бы ты звать меня Энн? Ведь уже столько лет прошло!

— Как вам угодно, — равнодушно ответила Салли.

— Мне всегда этого хотелось. — Стоя посреди кухни с посудным полотенцем в руках, Энн чувствовала, что смешна. — Можно, я поднимусь в детскую посмотреть на Адама? Я уже несколько месяцев его не видела.

— Хорошо, но только, пожалуйста, не разбудите его. Он потом с большим трудом снова засыпает.

Энн с облегчением покинула кухню, где царила такая недоброжелательная атмосфера, неизменно создаваемая Салли. Наверху она тихонько открыла дверь в детскую и подошла к кроватке, в которой спал ее единственный внук. Он лежал на животе, сбросив с себя одеяло и повернув набок головку. Во рту у него были зажаты пустышка и большой палец. Несмотря на предостережение Салли, Энн осторожно перевернула малыша на спину, наслаждаясь прикосновением к теплому детскому тельцу и его нежным запахом. Потом она аккуратно накрыла его одеялом. Ребенок не проснулся, только крепче сжал в кулачке пустышку и тут же снова принял прежнюю позу. Энн тихо засмеялась, хотя в горле у нее стоял комок. Как грустно, что она редко видит внука, особенно теперь, когда так нуждается в семейном тепле! Выйдя из комнаты, она зашла в ванную и торопливо поправила макияж. Она инстинктивно чувствовала, что должна сегодня выглядеть как можно лучше.

Открывая дверь в гостиную, она успела услышать слова Питера:

— Ну что ж, кто-нибудь же должен сказать ей…

При ее появлении он замолчал. Фей указала матери на стул у огня:

— Это я для тебя поставила, мамочка.

— Так, Питер, что вы должны мне сказать? Ты ведь обо мне говорил, не так ли? — прямо спросила Энн, принимая из рук Салли чашку кофе.

— Хорошо, я скажу, если хочешь…

— Конечно!

— Мы поговорили между собой и считаем, что ты должна продать дом.

— Мы?

— Фей и я.

— Да ты только минуту назад сказал мне об этом! — вставила Фей.

— Но ведь ты со мной согласилась?

— В принципе да, но я хочу знать, что об этом думает мама.

— Спасибо, Фей, это очень деликатно с твоей стороны! — заметила Энн, не подозревая, что ее голос звучит саркастически.

Она пила кофе маленькими глотками, стараясь выиграть время, так как вдруг почувствовала неясную угрозу. Атмосфера в комнате сгустилась и давила на нее.

— Дом слишком велик для тебя, мама!

— Ты прав, Питер.

— Сад такой огромный!

— И это верно.

— Значит, ты согласна продать дом? Один мой друг служит в фирме, занимающейся недвижимостью; он говорит, что за него можно теперь получить кучу денег и если и разумно вложить…

— Так ты уже разговаривал с агентом?

— Просто зашел мимоходом. Они с удовольствием взялись бы за это дело!

— Не сомневаюсь, но в этом нет нужды.

— Ты хотела бы обратиться в другую фирму?

— Нет, Питер, просто я не собираюсь продавать дом.

— Но почему? Должна же быть какая-то причина!

— Не хочу, и все тут!

Она осторожно поставила чашку с блюдцем на столик, опасаясь, что они могут задребезжать у нее в руках.

— Содержание такого дома стоит, должно быть, страшно дорого.

— Это правда, но я могу себе это позволить.

— Подумай, сколько денег тебе удалось бы сберечь!

— Для чего?

— Ты могла бы путешествовать.

— Я и теперь могу.

— Ну так обеспечить себя на старости лет!

— А ты уверен, что не настаиваешь на продаже дома для того, чтобы обеспечить собственную старость? — огрызнулась Энн, чувствуя, что ее терпение улетучивается.

На нее уставились три пары удивленных глаз: никто не ожидал, что она может перейти в наступление.

— Мамочка, — заговорила Фей, — то, что ты сказала, ужасно!

— В самом деле?! А я думаю, что в данных обстоятельствах мой вопрос вполне закономерен. Я люблю этот дом — вы оба знаете об этом, — не хочу жить в другом месте, а мои средства позволяют мне все сохранить как есть. Зачем же мне продавать его?

— Я знаю, что ты любишь этот дом, — продолжала Фей. — Но мне кажется, что жить совсем одной в таком огромном помещении может быть вредно для нервов. Ты могла бы купить себе прелестный коттедж в деревне.