Любовь прекрасна - [48]

— Ленни, я должен увидеть тебя.

— Хорошо! — едва переводя дыхание, пробормотала она и положила трубку.

Ленни ждала его, с трудом удерживаясь от желания грызть ногти, — привычка, от которой она избавилась, когда ей не было и восьми лет. Желание увидеть его и смутные опасения соперничали друг с другом.

— Ты не спала? — спросил он с порога.

— Как видишь, нет. Садись. Что-нибудь случилось?

— Это зависит от того, как ты к этому отнесешься, — мрачно произнес он. — У меня дела в Индонезии, я как раз еду в аэропорт. Должен тебе сказать, я выяснил, что мы не брат и сестра.

Холодная отчужденность его взгляда остудила охватившую Ленни радость.

— Как ты узнал? — тихо спросила она.

— Тетя Шарлотта и Сомс заезжали ко мне час назад.

— Зачем?

— Как я догадываюсь, ты рассказала Жаклин, что мы перестали встречаться.

В его голосе не было осуждения. Ленни подняла было руки, потом уронила их и сжала так, что побелели суставы.

— Да. Извини, ты, наверное, не хотел, чтобы она знала.

— Это не имеет значения. — Жесткая усмешка искривила его рот. — В сущности, Жаклин пристыдила меня, воздав добром за зло. Это пойдет мне на пользу. Она, конечно же, пересказала ваш разговор Сомсу, тот связался с тетей Лотти. Они пришли рассказать мне, что в ту страшную ночь, когда случилась трагедия с моей матерью, Сомс с тетей Майрой были в нашем доме. — Стэнли говорил ровно, без всяких эмоций.

— Не понимаю. — Ленни облизала пересохшие губы.

— Вероятно, мать устроила праздничный ужин в честь возвращения отца. Он в этот день приехал из Австралии. На столе в гостиной горели свечи. Сомс рассказывал, что в тот вечер мать набросила на плечи большой прозрачный шарф. Когда они с Майрой вошли в гостиную, мама с фотографиями в руках бежала вниз по лестнице, шарф развевался за ее спиной.

— Это были те самые фотографии? — в ужасе прошептала Ленни.

Стэнли кивнул и продолжил:

— В истерике она бросилась к свечам, чтобы сжечь их. Отец пытался оттащить ее, но шарф уже пылал, поджигая платье. Сомс подоспел ему на помощь, но она вырвалась и бросилась наверх, в мою спальню.

Ленни стояла неподвижно, поражаясь порыву этой женщины, кинувшейся искать спасения в спальне маленького сына. Вероятно, потому, что он был единственным, не причинившим ей страданий. Но какие страшные воспоминания она оставила ему!

Стэнли снова заговорил, ровно и бесстрастно.

— Она умирала пять месяцев. Тетя Майра настояла, чтобы отец переехал к ним. Он был не в состоянии работать и никуда не выезжал, пока не привел в порядок завещание, чтобы обеспечить мое будущее. Потом он застрелился. Теперь все даты известны. Мы никак не можем быть братом и сестрой.

Ленни подошла к нему, обняла за плечи.

— Все хорошо, все хорошо, — монотонно повторяла она, пока его напряжение не ослабло.

Он прижал ее к себе. Она ощутила его тепло, знакомый волнующий запах, но знала, что надежды нет. Розмэри была косвенной причиной ужасной смерти его матери. Каждый раз, глядя на меня, он будет видеть эту страшную картину, на долгие годы омрачившую его жизнь, подумала Ленни.

— Я должен идти, — сухо сказал он.

— Да.

Ее руки бессильно повисли. Сухими глазами наблюдала она в окно, как он идет к автомобилю и, преодолевая себя, поднимает голову и машет рукой. Горькое прощание, подумала она, содрогаясь от боли, и подняла в ответ руку. Их огромной любви больше нет. Для Стэнли, разумеется. Она будет любить его до смерти.

Три недели спустя Ленни прогуливалась по главной улице одного из курортных городов Австралии, запруженной многоголосой пестрой толпой туристов. Обычно ей нравилась эта атмосфера бездумного отдыха и всеобщего веселья. Но сейчас на душе лежал тяжкий камень. Даже яркое безоблачное небо казалось мрачным. Покой, оптимизм, радость исчезли из ее жизни? Вдруг кто-то окликнул ее:

— Ленни.

Очень медленно, словно боясь спугнуть робкую надежду, она обернулась. Стэнли выглядел усталым и осунувшимся, лицо казалось бесстрастным, хотя за этой маской угадывались эмоции, готовые вот-вот вырваться наружу. Женщины провожали его заинтересованными взглядами, но он не видел никого, кроме нее.

Сердце ее замерло, потом застучало с новой силой. Она попыталась улыбнуться.

— Привет, Стэнли, — сказала Ленни с деланным спокойствием. — Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно поговорить с тобой, — резко ответил он.

Гнев и отчаяние охватили ее.

— Ты все сказал во время нашей последней встречи.

— Нет, — сказал он с плохо скрываемым раздражением, — и не смотри на меня так, будто я воплощение дьявола.

— Тогда пойдем что-нибудь выпьем, — все еще сердито сказала она, гнев причинял меньшую боль, чем воскресшая надежда.

— Я знаю здесь одно хорошее место.

К ее удивлению, он не повел ее в кафе или бар. Они спустились вниз по обсаженной пальмами улице и подошли к утопающему в зелени дому, расположенному на самом берегу.

— Что это? — в тревоге спросила Ленни.

— Я живу здесь в частных апартаментах. Тут нам никто не помешает.

Не слишком охотно она пошла по длинной дорожке. Гардении касались ее своими тяжелыми цветами, вызывая в памяти их первые встречи. Ленни преследовало ощущение незавершенности их отношений. Им нужен достойный финал. Это похороны любви, неожиданно пришло ей в голову.