Любовь - [8]
Тот, кто хочет объяснить природу современного человека, но при этом сводит ее к «более простым» формам, с самого начала оказывается перед четырьмя большими затруднениями. Во-первых, надо спросить, всё ли, что порождает природа (в том числе и человек) можно объяснить с точки зрения логики живого (био-логически). Биологи и естествоиспытатели ищут в природе логику. Однако логика не является свойством самой природы, но способностью человеческого мышления. Можно с таким же успехом спросить: логично ли искать логического объяснения причин, стоящих за любым природным явлением?
Вторая трудность касается точного знания об условиях существования человека в каменном веке. Всюду ли эти условия были одинаковыми? Одинаковы ли были требования, предъявляемые природой к предкам человека, жившим соответственно во влажных лесах, степях или на морском побережье?
Третий пункт — это невероятная трудность отделить поведение, определяемое природными факторами, от поведения, обусловленного факторами культурными, тем более что рассматриваемый период отделен от нашего времени десятками тысяч лет и мы не слишком много о нем знаем.
И, наконец, в-четвертых, очень трудно показать, что те признаки и особенности поведения, которые считаются врожденными, действительно, как думают эволюционные психологи, являются результатом приспособления к условиям жизни каменного века. В рамках же нашей темы мы должны ответить на вопрос: «Как все-таки обстояли дела с любовью в каменном веке?»
Любовь и плейстоцен
Эпоха, которую нам следует рассмотреть в связи с появлением человека, называется плейстоцен. Это предпоследний отрезок кайнозойской эры. Плейстоцен начался около 1,8 миллиона лет назад и закончился 11 500 лет назад. Более известное и популярное название плейстоцена — эпоха ледников, ведь в течение плейстоцена на Земле сменилось несколько ледниковых периодов.
В самом начале плейстоцена в Восточной и Западной Африке появляются два вида первобытного человека — Homo habilis и Homo rudolfensis. Согласно некоторым предположениям, обе эти ветви произошли от австралопитека, хотя степень этого родства точно не выяснена. Несколько позднее на авансцену в саваннах выступает Homo erectus, который из Африки расселился по просторам Европы и Азии. Его предположительным наследником в Европе стал известный всем неандерталец, грубое, но в целом отнюдь не глупое существо. Неандерталец вымер — при весьма загадочных обстоятельствах 30–40 тысяч лет назад. Обо всех видах Homo известно, что, развиваясь, они постепенно начали пользоваться такими орудиями труда, как ручные рубила. В какой-то момент времени люди также научились пользоваться огнем.
Промежуток между Homo erectus, вымершим в Африке около трехсот тысяч лет назад, и появлением около ста тысяч лет назад современного человека, Homo sapiens, был заполнен в 1997 году, когда в Эфиопии были обнаружены останки Homo sapiens idaltu, древнейшего из наших прямых предков. В то время на Земле жили не более нескольких десятков тысяч этих первобытных людей. Регулярно повторяющимися волнами расселялись по поверхности нашей планеты представители вида Homo sapiens. Так же, как до них Homines erecti, человек разумный, открывал все новые и новые места обитания, как правило, более прохладные, нежели его африканская родина. Эти люди были охотниками и собирателями, питавшимися растениями, плодами, семенами, кореньями, яйцами, насекомыми, рыбой и падалью. Только на последних фазах своего развития они изменили старым привычкам и начали — в регионах своего расселения — охотиться на настоящую дичь. Подобно неандертальцам, в Средней Европе человек разумный охотился на зубров, мамонтов и шерстистых носорогов.
Предполагают, что после вымирания двух этих видов Европу наконец заселили наши непосредственные предки. После отступления последнего ледника люди каменного века начали постепенно переходить к земледелию и скотоводству. Однако в других регионах другими были и правила игры. Там водились другие звери и царил иной климат. Например, многие из наших предков в течение тысячелетий оставались рыболовами или охотниками и собирателями.
Насколько разными были условия обитания первобытных людей, настолько же по-разному развивалась и их культура. Одни жили в пещерах, другие — в хижинах, третьи в землянках. Люди заселили степи и пустыни, долины и горы, побережья материков и острова. Если бытие определяет сознание, как утверждают эволюционные психологи, то требования бытия к сознанию были в те времена различными. Собирать плоды в джунглях или ловить рыбу в горных ручьях — далеко не одно и то же, я уже не говорю о преследовании мамонта по заснеженной степи. Для одних людей главным и самым опасным врагом был холод, другие, напротив, никогда не мерзли. Одним приходилось защищаться от диких зверей, а у других, наоборот, не было природных врагов. (В качестве примера можно привести орангутангов на Борнео, которые охотно спускаются с деревьев на землю, чего не могут позволить себе их сородичи с суматры, ибо на Суматре водятся тигры, а на Борнео — нет.) Некоторые первобытные люди по много лет жили водном и том же месте, а другие, напротив, кочевали на тысячи километров, преследуя стада диких животных, на которых охотились. Одни племена были склонны к людоедству, другие же погребали своих мертвецов по определенным ритуалам. Если у одних мозг специализировался на ориентации в густом лесу, то у других он приспосабливался к бескрайним горизонтам широких степей.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В книге представлен результат совместного труда группы ученых из Беларуси, Болгарии, Германии, Италии, России, США, Украины и Узбекистана, предпринявших попытку разработать исследовательскую оптику, позволяющую анализировать реакцию представителя академического сообщества на слом эволюционного движения истории – «экзистенциальный жест» гуманитария в рушащемся мире. Судьбы представителей российского академического сообщества первой трети XX столетия представляют для такого исследования особый интерес.Каждый из описанных «кейсов» – реализация выбора конкретного человека в ситуации, когда нет ни рецептов, ни гарантий, ни даже готового способа интерпретации происходящего.Книга адресована историкам гуманитарной мысли, студентам и аспирантам философских, исторических и филологических факультетов.
В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни.
В книге трактуются вопросы метафизического мировоззрения Достоевского и его героев. На языке почвеннической концепции «непосредственного познания» автор книги идет по всем ярусам художественно-эстетических и созерцательно-умозрительных конструкций Достоевского: онтология и гносеология; теология, этика и философия человека; диалогическое общение и метафизика Другого; философия истории и литературная урбанистика; эстетика творчества и философия поступка. Особое место в книге занимает развертывание проблем: «воспитание Достоевским нового читателя»; «диалог столиц Отечества»; «жертвенная этика, оправдание, искупление и спасение человеков», «христология и эсхатология последнего исторического дня».
Книга посвящена философским проблемам, содержанию и эффекту современной неклассической науки и ее значению для оптимистического взгляда в будущее, для научных, научно-технических и технико-экономических прогнозов.
Основную часть тома составляют «Проблемы социологии знания» (1924–1926) – главная философско-социологическая работа «позднего» Макса Шелера, признанного основателя и классика немецкой «социологии знания». Отвергая проект социологии О. Конта, Шелер предпринимает героическую попытку начать социологию «с начала» – в противовес позитивизму как «специфической для Западной Европы идеологии позднего индустриализма». Основу учения Шелера образует его социально-философская доктрина о трех родах человеческого знания, ядром которой является философско-антропологическая концепция научного (позитивного) знания, определяющая особый статус и значимость его среди других видов знания, а также место и роль науки в культуре и современном обществе.Философско-историческое измерение «социологии знания» М.