Любовь — последний мост - [2]
Сейчас, около двух ночи, машины внизу проезжали лишь изредка, их шум не проникал в спальню, и только по потолку время от времени пробегали причудливые тени. Было тихо, невероятно тихо. «Днем уличный шум слышался на пятом этаже не слишком отчетливо, а когда мы бывали здесь вместе ночью, — подумалось ему, — всегда падали pennies from heaven».
— Как часто это уже случалось, — проговорила она.
— Да, — сказал он и погладил ее по спине. — Это ужасно.
— И будет случаться еще и еще.
— Если нам не удастся помешать этому, — сказал он и подумал: «Черт возьми, зачем только я рассказал ей обо всем этом? Нет, я должен был ей все рассказать, — продолжал размышлять он. — Она сама видела телерепортаж о последней катастрофе, о ней трубили все газеты».
— «Помешать!» — с горечью повторила она. — Ты ведь сказал, что помешать невозможно.
— Нет, mon amour adorée.[7] Ничего невозможного нет. Помешать будет страшно трудно, вот о чем я говорил. Мы повсюду делаем все, чтобы это больше не повторилось.
— А если это у вас не получится?
— Получится, — сказал он. — Поверь мне, сердце мое!
— Ты сам себе не веришь, — проговорила она, и он почувствовал, что она заплакала.
Он вытер ее слезы носовым платком, но она была не в силах сдерживаться.
— Почему же, я верю в то, что говорю, — и подумал при этом: «Я лжец».
Ему вдруг почудилось, будто тишина становится невыносимой, она будто росла и ширилась. Эта тишина охватила, похоже, все сущее. Она сказала:
— Любовь моя, у меня есть только ты, а у тебя — я. И ты должен говорить мне обо всем. И всегда одну правду. Никогда не ври мне. Я прошу тебя, Филипп! Ну пожалуйста!
Поверх ее дрожащего плеча он смотрел в сторону бегущих по водной глади двух белых пассажирских судов. У одного из них на носу красовалось название «Лозанна», у другого — «Гельвеция». На верхней палубе «Гельвеции» было много танцующих парочек, но сюда, к ним, не доносилось ни звука.
Здесь есть только их собственные голоса, их дыхание, их сердцебиение, их жизнь.
— Ты ведь всегда будешь говорить мне правду, Филипп? Всегда…
Он промолчал.
— Только правду, — сказала она. — Поклянись нашей любовью.
— Клянусь нашей любовью, — сказал он.
— Поклянись моей жизнью.
«О, боже мой!», — подумал он.
— Поклянись моей жизнью, — повторила она.
«Я не должен лгать ей», — подумал он и сказал:
— Клянусь… твоей жизнью.
— Если у вас, вопреки вашим усилиям, ничего не получится, это повторится вновь и вновь. А потом еще, еще и еще…
— Да, — сказал он. — У нас хорошие шансы. Однако опасность, что мы не справимся, существует.
— Ты и такое допускаешь?
— Да.
— То, что можно допустить или представить себе, то и случается, — сказала она. — Значит, так оно и будет. Во всем мире. И может случиться с каждым. Может коснуться всех и каждого? Скажи, Филипп!
«Не лги ей, — подумал он. — Никогда больше ее не обманывай».
— Да, — сказал он, — это может коснуться всех и каждого.
— В любой момент.
— В любой момент.
— Повсюду?
— Повсюду.
Ее лицо было совсем близко, она прижалась к нему всем телом.
— И может случиться с нами тоже?
— И с нами тоже.
— И от этого нет никакой защиты?
Он не ответил.
— Сможем мы от этого уберечься, Филипп? Может от этого кто-то уберечься?
— Если очень повезет, — сказал он.
— «Если очень повезет», merde![8]
Он поцеловал ее веки, из-под которых сочились слезы. И словно слизнул их поцелуем.
— Сколько времени мы можем этого не опасаться? — спросила она.
«Откуда я могу знать! — подумал он, приходя в отчаяние. — Что я могу, что я должен ей сказать? Что? Pennies from heaven».
— Сколько времени мы можем этого не опасаться, Филипп?
— Пока мы будем любить друг друга.
— Тогда это продлится долго, — сказала она.
Часть I
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
— Филипп, — сказал доктор Дональд Ратоф, — несчастный ты бедолага.
— Я знаю, — согласился Филипп Сорель.
— Конченый ты бедолага, — продолжал Ратоф. — Самый разнесчастный из всех, кого я знаю. Мне тебя жаль. Это я тебе абсолютно честно говорю, ты уж мне поверь!
— Верю, — сказал Филипп Сорель и подумал: «Черта лысого тебе меня жаль. Все, что ты намерен сказать мне, ты скажешь с удовольствием. Из большой любви ко мне, как же. Ты любишь меня уже целых одиннадцать лет. Все эти одиннадцать лет ты ненавидишь меня, как зачумленного». — Ты хотел, чтобы я немедленно зашел к тебе. Ты сказал по телефону, что дело не терпит отлагательств.
— Да, дело срочное, — подтвердил Дональд Ратоф.
— И в чем оно состоит?
— Речь идет о твоем сыне.
Левое веко Филиппа Сореля дернулось.
— Ким? Что с ним случилось?
— Тебе лучше знать, — сказал Ратоф.
— Ничего я не знаю. Давай, выкладывай!
— Вот, из этого банка позвонили Целлерштейну.
Олаф Целлерштейн был председателем наблюдательного совета «Дельфи», концерна, занимающегося высокими технологиями, с отделениями по всему миру.
— Когда Целлерштейну позвонили из банка? — спросил Сорель. «Все куда хуже, чем я ожидал, — подумал он. — Куда хуже. Мой дорогой сын Ким!»
— В пятницу вечером, — ответил Ратоф.
— А почему сразу Целлерштейну?
«Пятый угол» — знаменитый роман австрийского писателя Йоханнеса Марио Зиммеля, принесший автору международную известность.Вторая мировая война. Проживающий в Лондоне немецкий банкир Томас Ливен необычайно умен, прекрасно изъясняется на английском, французском и, разумеется, немецком — чем не секретный агент? Однако, убежденный пацифист, он старательно избегает внимания любых спецслужб. Попав в лапы гестапо, он соглашается работать на германскую разведку ради освобождения, а позже — и на британскую за право вернуться в Лондон.
В этом романе рассказывается о захватывающих приключениях тайного агента Томаса Ливена, волею судеб попавшего в сети иностранных разведок.Книга, написанная в детективном жанре, проникнута тонким юмором, часто переходящим в острую сатиру.Фабула романа основывается на фактическом материале. Имена действующих героев взяты произвольно, их совпадение с ныне живущими или умершими лицами является чистой случайностью.
Отсидев девять лет в тюрьме за убийство жены, Роберт Хольден нанимается шофером к богатому промышленнику Юлиусу Бруммеру и узнает, что жена хозяина пыталась покончить жизнь самоубийством. Увидев фрау Бруммер в больнице, Хольден влюбляется в нее. Женщина отвечает ему взаимностью и объясняет причину своего отчаянного поступка. Тогда Хольден решает убить Бруммера…
Любви все возрасты покорны… Этот роман подтверждает правоту великого поэта.Действие происходит в Германии, еще не до конца оправившейся от ужасов недавно закончившейся Второй мировой войны. Двадцатидвухлетний учащийся колледжа встречает свою первую настоящую любовь. Но она намного старше его, замужем, растит дочь. Похоже, судьба сделала все возможное, чтобы загасить вспыхнувшую искру, разорвать притяжение двух сердец. Но от трудностей настоящее чувство только разгорается…
Роман популярного современного немецкого писателя Марио Зиммеля — бестселлер в самом точном смысле этого слова. Беззаветная любовь и трагическая смерть, благородство чувств и беззастенчивый, не знающий границ шпионаж и контршпионаж, выдающиеся научные открытия и попытки использовать их во вред человечеству — таков сюжет этого произведения. Важно еще и то, что роман основан на подлинных событиях последних лет.
Вполне благополучный писатель-сценарист, к тому же разбогатевший в результате удачной банковской аферы, неожиданно узнает, что смертельно болен. Нет, он не кончает с собой — он ждет своего часа, не предпринимая ничего, чтобы его отдалить. Год — слишком маленький срок для жизни. Но в него могут уложиться два убийства и большая любовь, неожиданное прозрение и желание сделать добро совершенно посторонним людям. Автор не дает оценок поступкам своего героя — он заставляет нас размышлять об этом.
Книжка-легенда, собравшая многие знаменитые дахабские байки, от «Кот здоров и к полету готов» до торта «Андрей. 8 лет без кокоса». Книжка-воспоминание: помнит битые фонари на набережной, старый кэмп Лайт-Хаус, Блю Лагун и свободу. Книжка-ощущение: если вы не в Дахабе, с ее помощью вы нырнете на Лайте или снова почувствуете, как это — «В Лагуне задуло»…
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
В творчестве Дины Рубиной есть темы, которые занимают ее на протяжении жизни. Одна из них – тема Рода. Как, по каким законам происходит наследование личностью родовых черт? Отчего именно так, а не иначе продолжается история того или иного рода? Можно ли уйти от его наследственной заданности? Бабка, «спивающая» песни и рассказывающая всей семье диковатые притчи; прабабка-цыганка, неутомимо «присматривающая» с небес за своим потомством аж до девятого колена; другая бабка – убийца, душегубица, безусловная жертва своего времени и своих неукротимых страстей… Матрицы многих историй, вошедших в эту книгу, обусловлены мощным переплетением генов, которые неизбежно догоняют нас, повторяясь во всех поколениях семьи.
«Следствие в Заболочи» – книга смешанного жанра, в которой читатель найдет и захватывающий детектив, и поучительную сказку для детей и взрослых, а также короткие смешные рассказы о Военном институте иностранных языков (ВИИЯ). Будучи студентом данного ВУЗа, Игорь Головко описывает реальные события лёгким для прочтения, но при этом литературным, языком – перед читателем встают живые и яркие картины нашей действительности.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.
В тринадцатом томе собрания сочинений Матери с точки зрения интегральной Йоги Шри Ауробиндо рассматриваются фундаментальные вопросы воспитания, обучения, образования человеческой личности в наиболее важных областях ее развития. Много внимания уделяется также самым разнообразным особенностям роста и формирования личности детей и подростков. Книга будет полезна и всем, кто самостоятельно занимается совершенствованием своего существа. Характерной чертой ряда основных статей книги является отсутствие специальной терминологии Йоги, что делает их содержание доступным для всех интересующихся педагогической тематикой.
В повести «О мышах и людях» Стейнбек изобразил попытку отдельного человека осуществить свою мечту. Крестный путь двух бродяг, колесящих по охваченному Великой депрессией американскому Югу и нашедших пристанище на богатой ферме, где их появлению суждено стать толчком для жестокой истории любви, убийства и страшной, безжалостной мести… Читательский успех повести превзошел все ожидания. Крушение мечты Джорджа и Ленни о собственной небольшой ферме отозвалось в сердцах сотен тысяч простых людей и вызвало к жизни десятки критических статей.Собрание сочинений в шести томах.
Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.
Самобытный талант русского прозаика Виктора Астафьева мощно и величественно звучит в одном из самых значительных его произведений — повествовании в рассказах «Царь-рыба». Эта книга, подвергавшаяся в советское время жестокой цензуре и критике, принесла автору всенародное признание и мировую известность.Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 6. «Офсет». Красноярск. 1997.