Любовь поры кровавых дождей - [65]
Едва мы остались с подполковником наедине, как с ним произошла метаморфоза. Он буквально на глазах съежился, словно обтаял. Я чувствовал, что начинаю задыхаться, что оставаться с ним в одной комнате более не в силах.
В это время в сенях послышались быстрые шаги, распахнулась без стука дверь, и на пороге показалась рослая девушка-сержант, грудастая, широкобедрая и краснощекая. Судя по всему, она не ожидала увидеть здесь постороннего и явно смутилась. Я тотчас узнал ее: это была телефонистка, которую я наказал за ночные танцы.
Я повернулся к подполковнику. Лицо у него вытянулось: он с таким нескрываемым страхом смотрел на стоявшую на пороге девушку-сержанта, словно в его комнату ворвался вражеский танк.
Первой нашла выход из неловкого для всех положения сама гостья…
— Разрешите убрать помещение? — громко спросила она, причем трудно было понять, ко мне она обращается или к оробевшему подполковнику. — Меня послал помкомвзвода, — ловко вывернулась она.
Я огляделся. Комната была прибрана. Яхонтов заметил мой взгляд и вконец растерялся.
— Не время сейчас, — сказал он, разведя руками, — после…
Девушка облегченно вздохнула и скрылась за дверью.
«Посмотрите-ка на эту старую лису, — подумал я. — Организовал себе полное довольствие, причем делает вид, что так и следует поступать…»
Вспомнились мне ночные тревоги, тренировочные марш-броски, бесконечные тренажи, жесткая закалка, и внутри у меня словно что-то оборвалось… Да, когда делу, за которое ты болел всей душой, кто-то изменяет, ты чувствуешь больше чем гнев к этому человеку. Вспомнив пышногрудую гостью подполковника и ее светлые волосы, не знаю почему, я подскочил как ужаленный. Видимо, во мне всколыхнулась сложная система ассоциаций.
— Я все силы отдал полку, не помнил себя, а вы все пустили по ветру и теперь развлекаетесь?! И в такое время! До наступления остались считанные дни!.. Вас следует распять, да, распять! — крикнул я подполковнику и стремглав выбежал из комнаты.
Прошло всего три недели с моего отъезда из полка, но за это короткое время Яхонтов успел все поставить с ног на голову. Видимо, им руководило жгучее чувство ревности и желание скорее утвердиться в новом качестве. Бывают же люди, которым не нравятся не только дела своего предшественника. Они не переносят даже его имени и стремятся изменить все, что было до них.
Из девяти офицеров штаба четверо новенькие, причем все переведены из батарей. Я горько сожалел, что так безжалостно был расформирован хорошо налаженный управленческий аппарат штаба. Но огорчительнее всего оказалось то, что новички ничего не смыслили в штабной работе и никто не думал их учить.
Изменения были произведены и в батареях. Подполковник поменял офицеров местами по тому принципу, как он говорил, что новая метла лучше метет, и вовсе не заботясь о том, что в бою гораздо легче с людьми, с которыми уже притерся.
Радикальные изменения обнаружил я и в хозяйстве. Одним из таких «новшеств» было назначение яхонтовского старшины заведующим продовольственным складом. Признаться, во мне это вызвало серьезное подозрение. Как бы между прочим я решил по пути заглянуть и на продовольственный склад.
Старая конюшня, часть которой в бытность мою начальником полка занимал обозно-вещевой склад, теперь была полностью оборудована под продовольственный склад. Здесь царили идеальный порядок и чистота. Потолок и стены побелены, на полу — битый кирпич. Если раньше мешки с сахаром, солью, мукой и разными крупами в беспорядке валялись возле стен, то теперь они были аккуратно сложены в ряд.
Порядок и чистота были настолько очевидны, что я не мог не похвалить заведующего складом, который следовал за мной по пятам и раболепно заглядывал в глаза.
Удивило меня только одно: повсюду на расстоянии метров трех друг от друга стояли жестяные ведра, наполненные водой. Я насчитал их восемь штук.
— Для чего они здесь? — спросил я.
— Согласно инструкции нами приняты противопожарные меры. Строение деревянное, маленькая искорка — и все запылает, — с готовностью пояснил мне старшина.
Сам не знаю почему, я терзался сомнениями: на складе явно что-то не так. Но что именно?..
Стрельбой в цель полк похвастать не мог: из трех пушечных расчетов ни один не попал в цель — в макет танка.
Наконец пришло время, когда командир части, выстроив полк на плацу, должен был рапортовать мне. На сей раз этот ритуал должен был произойти при непредвиденных обстоятельствах: рапортовавший по званию был выше того, кто принимал рапорт, ведь я был майором, а командир полка — подполковником.
С самого утра думал я об этой неловкой минуте, увидев же подполковника, понял, что он тоже нервничает.
Неожиданно меня осенила мысль, спасительная для нас обоих.
— Товарищ подполковник! — обратился я к Яхонтову. — К полку мы выйдем вместе. Построить полк велите вашему заместителю.
Яхонтов не мог скрыть своей радости, он сиял так, словно ему вернули богатство, проигранное в карты.
Из штаба мы вышли вместе. Выряженный по-праздничному, подтянутый больше обычного, подполковник пропустил меня чуть вперед и пошел следом слева от меня.
Гордыня его была сломлена окончательно.
Сильный шторм выбросил на один из островков, затерянных в просторах Тихого океана, маленький подбитый врагом катер. Суровые испытания выпали на долю советских воинов. О том, как им удалось их вынести, о героизме и мужестве моряков рассказывается в повести «Десять процентов надежды». В «Памирской легенде» говорится о полной опасностей и неожиданностей пограничной службе в те далекие годы, когда солдатам молодой Советской республики приходилось бороться о басмаческими бандами.
Роман «Одержимые войной» – результат многолетних наблюдений и размышлений о судьбах тех, в чью биографию ворвалась война в Афганистане. Автор и сам служил в ДРА с 1983 по 1985 год. Основу романа составляют достоверные сюжеты, реально происходившие с автором и его знакомыми. Разные сюжетные линии объединены в детективно-приключенческую историю, центральным действующим лицом которой стал зловещий манипулятор человеческим сознанием профессор Беллерман, ведущий глубоко засекреченные эксперименты над людьми, целью которых является окончательное порабощение и расчеловечивание человека.
Один из ветеранов Коммунистической партии Чехословакии — Р. Ветишка был активным участником антифашистского движения Сопротивления в годы войны. В своей книге автор вспоминает о том, как в 1943 г. он из Москвы добирался на родину, о подпольной работе, о своем аресте, о встречах с несгибаемыми коммунистами, которые в страшные годы фашистской оккупации верили в победу и боролись за нее. Перевод с чешского осуществлен с сокращением по книге: R. Větička, Skok do tmy, Praha, 1966.
В этой книге – взгляд со стороны на события, которые Анна Франк описала в своем знаменитом дневнике, тронувшем сердца миллионов читателей. Более двух лет Мип Гиз с мужем помогали скрываться семье Франк от нацистов. Как тысячи невоспетых героев Холокоста, они рисковали своими жизнями, чтобы каждый день обеспечивать жертв едой, новостями и эмоциональной поддержкой. Именно Мип Гиз нашла и сохранила рыжую тетрадку Анны и передала ее отцу, Отто Франку, после войны. Она вспоминает свою жизнь с простодушной честностью и страшной ясностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть «Сорок дней, сорок ночей» обращена к драматическому эпизоду Великой Отечественной войны — к событиям на Эльтигене в ноябре и декабре 1943 года. Автор повести, врач по профессии, был участником эльтигенского десанта. Писателю удалось создать правдивые, запоминающиеся образы защитников Родины. Книга учит мужеству, прославляет патриотизм советских воинов, показывает героический и гуманный труд наших военных медиков.