Любовь поры кровавых дождей - [26]

Разумеется, начальство план одобрило, и мы срочно приступили к его осуществлению. Всех бойцов бросили на работы по прокладыванию железнодорожной ветки. Времени было в обрез — до вечера.

Но среди дня началась тревога: немцы стали теснить наши части, находившиеся на передней линии, они срочно затребовали артиллерийскую помощь.

Мы прекратили работы, разобрались по платформам, чтобы мчаться вперед на боевую позицию.

Выхода не было — снова пришлось пустить вперед дрезину.

На этот раз мы отнеслись к этому более спокойно — надеялись, что опять, как говорится, пронесет.

Только капитан помрачнел. Видно, горький опыт войны так обострил его и без того острую интуицию, что он почти безошибочно предвидел опасность. Наверное, чуяло его сердце близкую беду.

Балашов сосредоточенно руководил артиллерийской стрельбой, постоянно держа в поле зрения дрезину и путь перед ней.

К несчастью, погода испортилась. Опустился такой густой туман, что дрезина, отстоявшая от нас всего на восемьсот метров, всецело потонула в белесом мареве, и капитан тщетно старался что-либо разглядеть в свой бинокль.

Потом заморосил дождь.

Однако рейд прошел благополучно. Мы успешно провели стрельбу и своевременно оказали помощь нашим стрелковым частям.

После боя я поднялся на мостик командира.

— Вот напасть, а! Гляди, какой сволочной туман! А самое скверное — морось! Тормозить дрезине будет ой как трудно, а этой паскудной платформе, коли они ее запустят, мокрые рельсы только на руку! — Он отдал приказ отходить задним ходом, а дрезине следовать за нами. — Дрянь погода! — снова обратился он ко мне и начал нервно постукивать по перилам мостика. Потом сказал: — Пошли на последнюю платформу, оттуда будет лучше видно.

Мы перебрались на последнюю платформу. Но и там ему не сиделось. Он по телефону приказал командирам орудий быть в полной готовности, строго предупредил о том же дежурного по бронепоезду, вызвал к себе радиста, а сам все время неотрывно наблюдал за полотном.

— Такая дрянь погода, немцы обязательно что-то выкинут… Вот увидишь, непременно сюрприз преподнесут… именно сейчас этот проклятый туман и дождь, черт их дери!..

Бронепоезд приближался к стоянке.

Дрезина следовала за нами на некоторой дистанции. Иногда сквозь клочья тумана проглядывал ее черно-желтый кузов.

Капитан оживился.

— Готовьтесь кормить людей обедом и сразу же за работу! Транспортники уже оборудовали стрелку, молодцы ребята, по винтику собрали. Если к вечеру успеем, сам черт нам не брат! Фашистский подарочек полетит к чертовой бабушке — в самую балку! — Он громко расхохотался. — То-то будет потеха!..

В это время радист громко крикнул:

— Командира к аппарату!

— Кто? — вскинулся Балашов.

— Дрезина вызывает!

Балашов бросился к рации, обеими руками схватил трубку. Глаза его расширились. Он побледнел, изменился в лице…

Какие-то мгновенья капитан стоял точно одеревенев, слушал молча. В трубке беспрерывно трещало, кто-то быстро говорил.

Я подошел вплотную, склонился над трубкой.

— …ихний паровоз возле моста толкнул по рельсам платформу! — услышал я взволнованный голос Марины. — Паровоз ушел… мы не сразу сообразили, в чем дело, потом туман скрыл платформу, но теперь она снова видна, потому сообщаем с опозданием… Она катится на нас… пока движется с малой скоростью!

— Давай скорее полный назад! — крикнул мне капитан, не отрываясь от трубки.

Я дал команду в микрофон. Бронепоезд заметно ускорил ход.

— Сержант Нелидова, прибавьте скорость и следуйте за нами! Посмотрим, до каких пор она будет катиться…

— Товарищ командир, платформа набирает скорость! Она приближается… Сейчас я вижу ее без бинокля… на ней какие-то ящики…

— Командуй предельную! — опять не отрываясь от трубки, крикнул мне капитан.

Я передал приказ на паровоз.

Бронепоезд мчался на всех парах, труба страшно дымила.

— Нелидова! — кричал в трубку капитан. — Следуйте за нами, дистанцию уменьши́те до двадцати метров! Двадцать метров! Мы идем на максимальной скорости!

— До каких пор? — хриплым голосом проговорил комиссар, который тоже стоял у рации. — Вот-вот станция! Ты представляешь себе, что будет? На станции санитарный поезд, эшелоны…

Командир провел рукой по мокрому лбу, стирая пот, и с такой силой тряхнул рукой, словно пристала к ней какая-то мразь…

Трубка молчала.

Возможно, там тоже задумались над тем, о чем здесь забеспокоился комиссар.

— Командир, принимай решение! Эти гонки уже недопустимы! — решительно сказал он.

Капитан почему-то снял шапку. Лицо его покрывали красные пятна. Встречный ветер развевал волосы.

— На каком расстоянии от вас платформа? — крикнул он в микрофон рации.

— Метрах в трехстах, — приглушенно послышалось в наушниках.

— Нелидова! — крикнул капитан. — Срочно останавливайте дрезину, ставьте ее на тормоза, а сами прыгайте! Оба немедленно прыгайте! Прыгайте в разные стороны! Это приказ, вы меня слышите? Тормозите и прыгайте! Скатывайтесь по насыпи подальше!.. Почему вы молчите? Марина!..

В это время бронепоезд прогрохотал на входных стрелках Жихарева.

Мимо пронеслась полуразрушенная водокачка.

— Мы на станции! — воскликнул комиссар. В его голосе прозвучала тревога. Он протянул руку к микрофону…