Любовь по расписанию - [7]

– Я с радостью обсужу проблемы, связанные с каталогизацией коллекции мистера де Жадань.

– Это очевидно, – холодно ответил он. – Я знаю, как ты любишь обсуждать проблемы.

Пруденс охватил гнев. Он опять ее подкалывает, намекая на то, что было в прошлом. Разве они только что не заключили перемирие? Как они смогут жить под одной крышей, если он будет принимать в штыки каждое ее слово?

– Я не люблю обсуждать проблемы, – возразила она, вскинув подбородок. – Я просто считаю, что постоянное общение – залог построения хороших отношений.

В ее словах не было ничего предосудительного, но, поймав враждебный взгляд Ласло, Пруденс пожалела о них.

– Я не имела в виду нас с тобой, – поспешно добавила она.

Его губы скривились в презрительной усмешке.

– Не нужно ничего говорить. Я и так прекрасно знаю твою точку зрения на отношения. Ты мне отлично ее продемонстрировала, когда ушла от меня, Пруденс. – Ее имя он произнес так, словно оно было грязным ругательством. – Ты ясно дала мне понять, что я был жалким идиотом, когда думал, что у нас что-то может получиться, несмотря на мои многочисленные недостатки.

В его голосе было столько злобы, что ее бросило в дрожь.

– Н-нет. Я не… – Она не договорила, потому что в этот момент он приблизился к ней. Его глаза сверкали от ярости.

– Да, черт побери, – процедил он сквозь зубы. – Только ты ошибаешься. Эти недостатки были не моими, а твоими. Ты вела себя как трусливый сноб.

– Я не была ни трусихой, ни снобом! – яростно бросила она, возмущенная его несправедливым обвинением. – Я просто не хотела больше притворяться.

– Притворяться, что любишь меня? – цинично усмехнулся он.

– Делать вид, будто у нас есть что-то общее.

Ласло покачал головой:

– Например, преданность? Возможно, ты права. К таким вещам мы действительно относимся по-разному.

– Тебе нет необходимости напоминать мне о различиях между нами, – отрезала она. – Я все о них знаю. Именно поэтому у нас с тобой ничего не получилось. Не могло получиться.

Он смерил ее ледяным взглядом.

– Наши отношения развалились вовсе не потому, что мы были разными. Они развалились потому, что тебя эти различия волновали намного больше, чем меня, – отрезал Ласло. – Скажи мне, Пруденс, как тебе сейчас нравятся мои коммуникативные навыки? Я достаточно ясно выражаюсь?

Резко повернувшись, он направился к камину. Какое-то время Пруденс тупо смотрела на его спину, затем быстро пересекла комнату, схватила за руку и развернула к себе лицом:

– Мне на это плевать! Не смей говорить мне, что я думала и чувствовала семь лет назад! – Она выпятила подбородок и прищурилась. – Если меня и волновали различия между нами, то только потому, что они имели значение. Я, в отличие от тебя, люблю говорить о вещах, которые для меня важны. И, как бы пафосно это ни звучало, я стараюсь всегда говорить правду. Но что ты можешь об этом знать? Для тебя это как китайская грамота.

Его глаза потемнели от ярости.

– Правду? Ты бросила меня, потому что я был недостаточно хорош для тебя. Вот в чем заключается правда. Ты просто слишком труслива, чтобы это признать.

Пруденс неистово покачала головой:

– Как ты смеешь рассуждать о правде, когда мы находимся в этом замке? В твоем замке, о существовании которого я не знала до сегодняшнего дня? И мое упоминание о том, что крыша твоего трейлера протекала и что у нас почти не было денег на еду, вовсе не означало, что я считала тебя недостаточно хорошим.

– Эти вещи не должны были тебя волновать. Для меня они не имели никакого значения, – отрезал Ласло.

– Я знаю! Но для меня они имели значение, и ты не можешь меня за это осуждать, как и за то, что мы с тобой по-разному относимся к вещам. У нас были разногласия по многим вопросам, и это рано или поздно привело бы к серьезным проблемам. Только ты не был готов это признать. Поэтому не смей обвинять меня в трусости. Это ты был трусом.

Он подошел к ней вплотную, и она резко отпрянула.

– Я не трус, – спокойно произнес он, но блеск глаз выдавал его ярость.

Внутри у Пруденс все сжалось. Дух сопротивления внезапно ее покинул, и она почувствовала, что проиграла.

– Этот разговор ни к чему не приведет, – устало произнесла она. – Я знаю, что ты злишься. Мы оба злимся. Но почему бы нам не оставить в покое наше прошлое, по крайней мере до тех пор, пока я не закончу работать с коллекцией?

– Ты знаешь, как много значит для моего дедушки его коллекция? Знаешь, почему он решил составить ее каталог? – Ласло покачал головой. – Неужели после того, что произошло между нами, ты правда думаешь, что я смогу тебе доверять?

На мгновение Пруденс охватил страх. На что он намекает?

– Можешь, – произнесла она слегка дрожащим голосом. – Я буду хорошо работать. Даю честное слово.

Он поморщился, словно съел что-то кислое, и наклонил голову набок:

– Честное слово? Твое честное слово…

Его презрительный взгляд подействовал на нее как удар.

– Я просто хотела сказать…

– Не имеет значения, что ты хотела сказать, – перебил ее он. – Мы оба знаем, что твое слово ничего не стоит.

– О чем ты говоришь?

Ласло недоуменно покачал головой. Да что она за человек, черт побери? Он давно знал, что она трусиха, но не подозревал, что она отказывается признавать то, что сделала.