Любовь по расчету - [3]

В перерывах между редкими встречами с мужем Алва искала успокоения в общении с маленькой дочкой. Порой она отказывалась проводить с ней время, а порой с ней случались приступы материнской любви, сопровождаемые тирадами, достойными героинь любовных романов, переживавших свои трагедии с ребенком на руках, причем ребенок являлся последним напоминанием о давно ушедших счастливых днях. Неизвестно, догадывалась ли маленькая Дианта, что ей отводится роль этого «последнего напоминания», но иллюзий у девочки оставалось все меньше.

Когда Дианте исполнилось двенадцать, из Лондона пришло известие о смерти отца. Это приблизило единственную встречу Дианты с дедом, Оливером Хелстоу. Он прибыл без предупреждения. Оглядев Алву с ног до головы, он не преминул продемонстрировать свое полное презрение. Но ребенку удалось задеть его за живое. Вероятно, на него произвели впечатление остроумные и искренние замечания девочки, которые так напоминали его собственные. Как бы то ни было, Хелстоу заявил, что единственной наследницей его состояния должна стать Дианта, ведь других внуков у него нет. Но при одном условии — Алва навсегда покинет дочь. Свекор гарантировал ей приличное содержание, достаточное для того, чтобы жить в роскоши за границей. Но если Алва Хелстоу вдруг примет решение вернуться на родину, денег ей не видать.

Вынужденная выбирать между богатством вдали от дома и нуждой в Англии, Алва колебалась недолго. Поскольку военные действия Наполеона сделали небезопасными путешествия англичан по континенту, а способностей к иностранным языкам у нее не было, миссис Хелстоу остановила свой выбор на Америке. Дианта, которая привыкла думать, что она — «единственное утешение матери», неожиданно оказалась богатой наследницей и… сиротой.

Последующие восемь лет Дианта жила в доме лорда и леди Грейсбурн, воспитывавших ее как родную дочь. Составив завещание в пользу Дианты, Оливер никогда больше не появлялся в ее жизни. Годом позже он скончался, и девочка стала наследницей огромного состояния. Событие это имело для Дианты не больше значения, чем спасение пропавшего ручного кролика. Она казалась довольным, даже счастливым ребенком. Ее всегда было легко рассмешить. И наверное, леди Грейсбурн лишь чудилось, что временами, когда девочка думала, что ее никто не видит, в глазах ее появлялась грусть. У мисс Хелстоу хорошее настроение часто сочеталось с задумчивостью, что было чрезвычайно привлекательно. Прячась от всех, Дианта читала больше, чем было позволительно леди ее возраста.

Через два года из Нью-Орлеана пришло известие о смерти матери. Дианта не произнесла ни слова, но поспешила остаться наедине с собой. Позже она наотрез отказывалась говорить о матери, а если и плакала, то только в одиночестве.

Девушка никогда и никому не рассказывала о грустных событиях, омрачивших ее детство. Казалось, что она не помнила о них вовсе. Однако о любви Дианта всегда говорила не иначе как с насмешкой.

Молодая леди Фаррелл и ее отпрыски уехали на следующий же день. В доме на несколько часов воцарилось спокойствие. Днем приехал мистер Бертрам Фокс и предложил Дианте и ее кузине Элинор прогуляться в Гайд-парке. Девушки согласились с превеликим удовольствием.

Тридцатилетний Берти Фокс был невысок и худощав. Лицо его светилось дружелюбием, но не умом. Он имел определенный шарм, которым пользовался без зазрения совести, стремясь во что бы то ни стало поймать удачу за хвост. Он частенько получал приглашения на всевозможные рауты и приемы, и ему редко приходилось обедать за свой счет. К тому же Берти превосходно играл в карты — всегда выигрывал больше, чем терял, а спрятав в карман деньги, с невинной улыбкой объяснял, что у него важная встреча, тем самым лишая соперников малейшего шанса на реванш.

Он задерживал выплату жалованья слугам, если вообще вспоминал о нем, но никто не желал покинуть хозяина. Даже леди, которую он содержал, получала от Берти меньше, чем заслуживала, но бедняжка не могла устоять перед его обаянием. Но наиболее обходительно мистер Фокс вел себя с портным, который потерял уже всякую надежду получить свой позапрошлогодний гонорар. Однако он продолжал выполнять заказы, поскольку щегольская внешность мистера Фокса являлась визитной карточкой его искусства.

Единственное, что Берти не удавалось, так это подцепить богатую невесту, так как в данном случае приходилось иметь дело с многочисленными дядюшками и тетушками, которые не желали поддаваться его неотразимому обаянию.

Он ухаживал за Диантой уже три года, что ее ужасно забавляло. Даже дядюшка Грейсбурн, который непременно воспротивился бы их браку, понимал, что сердцу племянницы ничто не угрожает. Он разрешал ей видеться с Берти и даже не возражал, чтобы его дочь присоединилась к ним, поскольку ее состояние было слишком скромным, чтобы Бертрам мог им заинтересоваться.

Веселая компания направилась в Гайд-парк. Берти ехал на гнедой лошади, которую приобрел недавно и которой ему не терпелось похвастать. Ему льстило восхищение кузин, тем более что девушки, будучи хорошо воспитанными, говорили именно то, что он ожидал услышать. Однако кузины тайком переглядывались, сдерживая смех, — лошадь была не так хороша, как ему казалось. Тем не менее верхом он смотрелся великолепно: шляпа лихо сдвинута под невообразимым углом, шейный платок повязан на восточный манер. Образ лихого наездника дополняли до блеска начищенные высокие гессенские сапоги. По контрасту девушки чувствовали себя «серыми мышками».