Любовь по-испански - [25]

— Повторюсь: мне жаль, Матео. Мне нравится Вера. Она забавная девушка и

очень... милая. Но она не принадлежит этому месту.

Мне больше нечего сказать Патриции. Очевидно, что если бы даже я сверкнул

перед ней своим кошельком, намекая на использование Лас Палабрас пожертвований для

оборудования нового офиса, она бы не пошла на это. Я ухожу и забираюсь в свой

внедорожник, сижу некоторое время, размышляя, что я мог бы еще сделать. Я должен

сделать что-то. Мне нужно подумать. Если нет, то буду думать о неизбежном, и тогда

развалюсь.

Я не привык быть мужчиной, который не может принять решения. Когда я

влюбился в Веру, решение было очевидным: мне нужно было уйти от Изабель. Это было

нелегко, но понятно. Сейчас у меня нет решения проблемы и ничего не понятно.

У Веры нет необходимости работать. Я с легкостью могу поддерживать ее, но она

хочет работать, и для ее легального пребывания в стране ей это необходимо. Всегда есть

вариант с университетом, но она сказала мне, что оплата для иностранных студентов

значительно выше той, которую она или ее родители могли бы потянуть – или захотели

бы дать ей – и в этом она была непреклонна, хотя она была хорошей ученицей, но была

абсолютно бездарна в том, чтобы принять какую-либо помощь. Они бы помогли ей, но

только в ее стране, для обучения в канадской школе, но точно не здесь.

Я поднимал вопрос об университете ранее, говоря ей, что я мог бы оплатить

обучение, но она отмахнулась, будто это был просто мираж. Она не позволила бы мне

заплатить, и наша перепалка по этому поводу грозила перерасти в ссору.

Теперь мне интересно, могу ли я все еще убедить ее, сейчас, когда на горизонте

виднеется депортация. Сейчас, возможно, уже поздно присоединяться ей к обучению в

следующем месяце, но с января начинается новый семестр. Единственная проблема

состоит в том, что до этого времени она будет на нелегальном положении.

Возможно, это не станет большой проблемой. В стране тысячи нелегальных

эмигрантов из Сомали, Нигерии, Мексики, Сальвадора, все несанкционировано работают

в Испании. И они не пойманы. И Веру не поймают. Если мы правильно сработаем, то эта

штука прокатит.

Цепляясь за эту мысль как за спасательный круг, я, жаждущий укрепить эту идею, быстро вернулся в квартиру.

Когда я вхожу, Веры дома нет, и этот факт усиливает мою тревогу. К счастью, как

только я налил себе виски и, ерзая, усаживался на диване, она появилась в двери квартиры

с маленьким пакетом продуктов.

— Ола (прим.: «Привет» на испанском), — произносит она, сияя. – У нас

закончилась еда, а я была голоооооодна.

Она швыряет сумку на кухонный островок и подходит, чтобы поцеловать меня.

Судя по всему, она в хорошем настроении. Я ужасно чувствую себя из-за того, что мне

придется его разрушить.

— Что не так? – спрашивает она, уставившись на меня широко раскрытыми

глазами. – Я чувствую, как от тебя растекаются эти волны. Что случилось?

Я облизнул виски с губ и продолжил сидеть на диване, не отводя от нее взгляда.

— Помнишь, ты как-то сказала, что все будет хорошо?

Ее лицо бледнеет и становится белее молока.

— Ну, — продолжаю я, — задержи эту мысль. Так и будет. Все будет в порядке. У

меня уже есть решение.

— Матео...

— Сегодня я был в Лас Палабрас. Только что, после работы.

Она смотрит на меня в ужасе.

— Нет.

— Да, — отвечаю я. – Был. Я сам хотел поговорить с Патрицией, выяснить, могу ли

я что-то сделать, сможем ли мы прийти к какому-то соглашению.

— Матео, — застонала она, — Господи, что ты сделал?

Я грустно ей улыбаюсь и качаю головой.

— Ничего я не сделал. Было слишком поздно, Вера. Ты была права по поводу

ирландской девушки, говорящей по-испански. Патриция планирует отпустить тебя. Она

должна сказать тебе в понедельник, что следующая неделя станет для тебя последней.

Ее рот образует идеальную букву «О», и я сразу вспоминаю помады на ее столе. Я

знаю, почему увиденное так сильно задело меня за живое. Те помады были частью ее

самой, попыткой вписаться в коллектив, в мир, окружающий ее. Провалившейся

попыткой.

— Мне жаль, — говорю я. И мне на самом деле очень, невероятно, невообразимо

жаль. – Я пытался, но... она ничего бы не сделала. Ее заклинило.

— Ладно, — произносит она, выпрямляясь и держа одну руку на бедре, а второй

потирает пальцами вокруг рта. – Хрен я останусь на неделю. Хуй с оплатой и хуй с ней.

Хуй со всей программой.

— Даже несмотря на то, как мы встретились?

— Что хорошего в том, что она помогла нам встретиться, но не позволяет остаться?

— Согласен, — отвечаю я. – Между прочим, ее в то время не было в любом случае.

Это не считается.

Она плюхается на диван рядом со мной и кладет свою голову мне на плечо. Я могу

почувствовать всю тяжесть ее проблемы и знаю, что она кладет ее в мои руки. Я просто

очень хочу справиться с этим ради нее и надеюсь, что знаю, как вытянуть нас из этого.

— И какого черта мне делать? – спрашивает она теперь уже уставшим голосом.

— Ты собираешься жить здесь нелегально до января. Затем пойдешь учиться.