Любовь от кутюр - [3]

Алина осторожно высвободила свою руку и, взяв с рабочего столика шкатулку с нитками, молча села рядом с Клавдией Елисеевной.

— Наш человек! — портниха улыбнулась Алине и, чмокнув ее куда-то в ухо, весело сказала:

— Ладно, сегодня бегите к своему закройщику, а учить тебя шитью буду потом. Всю оставшуюся жизнь.

Сказала и напророчила…

— Ну вот, опять опаздываем. А я обещала, что мы будем к восьми — ворчала Рита, когда они выскочили из метро. Оглядевшись вокруг, девушки прислонились к парапету и стали всматриваться в прохожих.

— Скорее всего, он и сам опоздает, особенно на встречу со мной, — оглядывая каждого встречного молодого мужчину, быстро говорила Рита. — Вадик всегда подчеркивает, что он на пять лет старше меня, что он давно уже взрослый. Правда, он и сейчас зависит от моей мамы, поэтому вынужден мириться с моими капризами.

— А откуда ты его знаешь? — спросила Алина.

— Наши мамы дружили со школьных лет, — ответила Рита.

— А почему твоя бабушка назвала его «твой закройщик»? — Алина с интересом посмотрела на сестру.

— Потому что она, как мне кажется, немножко завидует Вадику. Он хоть и молодой модельер, а уже достаточно известен в кругах специалистов. Скажу тебе по секрету, я подслушала один бабушкин телефонный разговор. Она кому-то жаловалась, что Вадик увел у нее такого знаменитого клиента, как Костя Райкин. А ведь тот шил у нее все свои концертные рубашки, — заговорщическим тоном сообщила Рита семейную тайну.

— Вадик шьет и рубашки? — удивилась в свою очередь Алина. — Ты же говорила, что его удел, главным образом костюмы и легкие платья.

— Понимаешь, у него сейчас сложное материальное положение, — нетерпеливо пояснила Рита. — Вадик хочет иметь собственное ателье когда-нибудь. У нас с этим пока никак. А вот для того, чтобы о тебе заговорили, заметили тебя в мире моды, нужно заполучить хорошую клиентуру и рекламу. И если клиентов ему поставляет моя маман, в тайне от бабули, то рекламу ему обещал Георгий Валентинович Громадский, но для этого нужны деньги, и немалые.

— А кто это, Громадский? — поинтересовалась Алина.

— Ну ты даешь, сестренка! Не знать известного на всю страну фотохудожника! Хотя в твоем купеческом Орле знают, наверное, Тургенева, Островского, а не Гошу нашего, — Рита не смогла сдержаться, чтобы не съязвить.

— Представь себе, что и работы Громадского я знаю, но не могла бы связать его с твоим закройщиком, — парировала ей в тон спокойным голосом Алина.

— Ну ладно, не сердись, Алинчик. — Рита еще раз повертела головой вокруг и, не увидев нигде Вадика, вдруг предложила: — Бежим на ту сторону, вон в том кафе пустой столик у окна. Будем есть мороженое и видеть выход из метро. Пусть, когда придет, теперь он нас ждет…

Рита с удовольствием облизывала шарик крем-брюле, тогда как Алина тыкала ложкой в растаявшее мороженое и рассеянно смотрела по сторонам.

Кроме девушек, в кафе сидело несколько мужчин, которых сюда явно загнало не желание полакомиться холодными сладостями, а возможность опрокинуть чарку-другую горячительного, пока не заметила сварливая буфетчица, да поговорить с друзьями за горькое свое житье.

— Алина! Неужели тебе и впрямь хочется всю жизнь возиться с тряпками, нитками, выкройками? Я как посмотрю на бабулю или мать, когда они во время примерок на коленях с полным ртом булавок ползают перед какой-нибудь заказчицей, а та, скривив губы, морщится и капризничает, — ей богу, кажется, взяла бы иголку да и вколола бы в толстый зад этой тухлой примадонны, — Рита с пристальным интересом рассматривала лицо сестры. — А ты, такая красавица, и в портнихи! Да с твоими данными не шить кому-то, а самой впору демонстрировать шикарную одежду.

— Ты знаешь, Рита, желание стать кутюрье, по-моему, родилось вместе со мною, — задумчиво произнесла Алина.

— Стать кем? — переспросила ее сестра.

— Кутюрье. Это французское слово. В буквальном переводе оно означает «мастер высокой моды», — спокойно объяснила Алина. — Я едва научилась ходить, а уже, по словам моей мамы, из бумаги и лоскутов делала платья куклам…

— Ну, все девчонки в детстве что-то шьют для своих кукол, — вставила Рита.

— А я не просто шила, я долго обдумывала каждую модель, кроила, вымеряла сантиметр за сантиметром. В третьем классе сама записалась во Дворец пионеров в кружок кройки и шитья.

— Фу, скукотища там была, представляю! — Рита жеманно поджала губы.

— Да нет, дорогая, как раз наоборот! У нас была совершенно ненормальная (в лучшем понимании этого слова) наставница Варвара Ильинична. Боже мой, как она владела ножницами и иголкой! Фантастика! — лицо Алины раскраснелось, глаза заблестели, и она, переполняемая воспоминаниями, стала взахлеб рассказывать.

— Мы с Варварой Ильиничной сразу переименовали наш кружок, и уже через полгода весь Дворец буквально ломился на представление нашего Театра моды. Мы сами для него шили костюмы, сами их демонстрировали. Для Варвары Ильиничны всю жизнь кумиром была мадемуазель Коко. Она и для меня теперь идеал элегантности и высокого вкуса.

— Что-то я никак не уловлю, кто стоит за этим именем — мадемуазель Коко? — Рита вопросительно подняла брови.