Любовь опаснее меча - [27]

Но не из мрачных зеркальных глубин взирали на прекрасное обнаженное тело молодой ведьмы, а из узкой длинной неприметной щели под земляным сводом над высоченными полками. Места у трещины в глине холма хватило всем троим — и Эмрису, и Ламораку, и Триану. Удивление в глазах Эмриса при виде обнаженной красавицы сменилось циничным любопытством. Он толкнул уставившегося на женщину Ламорака в бок. «Чего ты?» — зло прошипел тот, не отрывая глаз от колдуньи. «Это Сарлуза», — в ухо Ламорака прошептал Эмрис. «Кто?» — не понял Ламорак. «Сарлуза. Та чернявая, по которой Уррий сохнет». «Ты не врешь?» «Зачем мне врать?» — удивился Эмрис и вытянул руку с крестиком, чтобы на нем заверить истинность своих слов. «Убери! — прошептал Ламорак. — Колдуньи не переносят имени Божьего!» — тут же спохватился сам и заткнул себе ладошкой рот. «Давай молиться молча, может не спугнем», — согласился Эмрис.

Обнаженная прелестница не исчезла как дым от их молчаливых молитв, смотрела немигающим взглядом в зеркало.

Эмрис скосил глаза на Триана. Телохранитель не отрывал от трещины в стене горящего взора, язык его непроизвольно облизнул верхнюю губу. Эмрис мысленно усмехнулся и тоже стал смотреть на прелестную картину, сравнивая женские прелести этой служанки с другими девушками Рэдвэлла.

Сарлуза распечатала горшок, по пещере разнесся резкий неприятный запах. Колдунья закрыла глаза и запела древнюю кельтскую песню, посвященную богу Зари, покровителю любви. Слов песни она не понимала — этому магическому ритуальному обряду научила ее когда-то мать.

Зачерпнула полную ладонь пахучей мази и стала накладывать на свое прекрасное молодое тело толстым слоем. Горсть за горстью покрыла себя зеленым зельем с ног до головы, не прекращая песнопения, намазала лицо и густые черные волосы, последние капли доскребла со стен горшка и отбросила ненужную посудину в дальний угол. Глухо стукнули отлетевшие в разные стороны черепки.

Зеленое существо, в которое сейчас превратилась Сарлуза, сделало резкое движение руками, расставило широко ноги, согнулось пополам… Смена движений и поз была стремительна, одновременно напоминала дикий непристойный танец и разминку бывалого бойца перед смертельным поединком. Незваные зрители с недоумением взирали на действия колдуньи. Она бешено крутилась вокруг себя, выбрасывая в сторону то руку, то ногу; жидкость в магическом котле бурлила и шипела, обдавая ведьму фиолетово-золотистыми парами.

И вдруг сумасшедшее движение резко прекратилось.

Сарлуза исчезла!

Зеленая зловонная мазь, покрывавшая ее с ног до головы с непристойным чмоканьем плюхнулась на выложенный желтым камнем ровный пол. Сама же колдунья через несколько мгновений материализовалась чуть в стороне от образовавшейся кучи, тяжело перевела дыхание и провела рукой по лбу. Тело ее словно похудело; кожа стала белой, чуть ли не голубоватой; соблазнительные губы вместо природно-алого цвета стали темно-фиолетовыми, почти черными; усталые глаза потеряли блеск.

Следившие затаив дыхание юноши поразились такому изменению — та же Сарлуза и одновременно совсем другая, измученная, бессильная, и совсем не привлекательная.

Но пребывала она в таком состоянии очень не долго. Колдунья распростерла руку над бурлящим, искрящим всеми представимыми цветами жидкостью в котле и на глазах налилась прежней жизнью и красотой, черпая, казалось, энергию из диковинных испарений.

Внимательно следившие юноши не заметили как и откуда в другой руке у нее появилась фигурка высотой не более фута. Она подняла фигурку над бесформенной зеленой лужицей стекшей с нее мази. В ярком пламени адских свечей друзья разглядели статуэтку и вздрогнули. Вздрогнул непроизвольно и Триан.

Это была искусная и очень похожая на оригинал фигурка Уррия.

— Силы мужские пусть проснутся в тебе, — нараспев произнесла колдунья, — тело твое пусть возжелает меня. Разум твой да не будет ни о чем другом помышлять кроме близости со мной. Решимость пусть пересилит врожденную робость и ты придешь сегодня ко мне…

Зеленая влага, впитавшая в себя энергию тела, запах тела, вкус тела Сарлузы вытянулась струйкой по направлению поднятой над лужей фигуры и медленно втекла в нее.

Сарлуза выкрикнула незнакомые, абсолютно чуждые слуху будущих рыцарей слова и бросила фигурку в бурлящий котел. Над ним полыхнуло яркая вспышка, ослепившая на секунду тайных зрителей действа, жидкость поглотила статуэтку Уррия и вдруг замерла в покое, будто и не бурлила столь яростно мгновение назад.

Именно в это время Уррий принял решению любой ценой добиться обладания черноволосой служанкой непременно сегодня и вскочил на коня.

Приближаясь по лесной тропе к Красной Часовне Уррий случайно заметил в траве под старой сосной с отшелушивающейся корой белый гриб — крепкий, невысокий, с коричневой твердой шляпкой. Уррий придержал коня. Гриб необычайно напомнил ему Фракса — такой же приземистый, коренастый, ни от кого независимый.

Уррий даже рассмеялся такой внутренней схожести, навязчивое желание обладать Сарлузой наконец чуть отпустило. Он соскочил с коня, раздвинул ветки куста, прошел к дереву и удивился, как он этот гриб вообще заметил — настолько густая трава окружала его. Уррий опустился на колено и кинжалом аккуратно срезал его у самого корневища. «Отвезу Фраксу, — решил он, — пусть тот порадуется». Он вышел обратно на тропинку.