Любовь нельзя купить - [42]

— Не волнуйтесь, — сказал отец семейства, точно читая мысли Макса. — Детям дали таблетки от тошноты, и скоро они заснут.

Макс подумал, что по возвращении домой нужно составить список того, что может понадобиться в дороге.

Дети были слишком возбуждены, чтобы уснуть, но и вправду успокоились, и никого не стошнило. Максу казалось странным, что он везет не свою семью. Ему все время хотелось попросить у женщины мятную конфетку. А когда один из мальчиков вдруг выкрикнул, что его брат дурак, Макс, не подумав, одернул его:

— Нельзя говорить «дурак».

Он покраснел и быстро извинился.

— Да вы не переживайте, — сказала их мать. — Я рада тому, что кто-то еще ради разнообразия выговаривает им. Может, вас они скорее послушаются.

Максу понравилось, что даже на этой недостойной работе можно встретить воспитанных людей. Он думал так до тех пор, пока не высадил семью в аэропорту и не обнаружил жевательную резинку, приклеенную к ручке Двери, на которой ногтем было нацарапано: «Дурак».

Но даже это не смогло омрачить радость от получения сорока пяти фунтов наличными, вырученных за двухчасовую работу. Хотя Макс и знал, что какую-то часть придется отдать комиссионными Арчи, все равно такого подъема он не чувствовал с того времени, когда в тринадцать лет впервые получил деньги, разнося газеты. Он быстро произвел подсчеты. Пара таких клиентов, несколько ночных поездок в аэропорт, за которые платят еще лучше, и у него еще останется время, чтобы поискать более приличное место.

Решив отметить удачное начало, они с Тесс заглянули в новый паб со ставнями, которые были, похоже, пуленепробиваемыми, где заказали бутылочку вполне сносного австралийского «Пино Нуар»[26]. Пока бармен ходил за сдачей, Макс оглядел помещение и признал, что его, вероятно, не пригласят сюда на дегустацию новых вин высшего качества из Нового Света, как это бывало в том заведении, где он раньше был завсегдатаем.

Вместо плакатов с рекомендациями, какова должна быть точная температура, при которой следует подавать те или другие вина, стены этого паба были увешаны написанными от руки объявлениями, которые гласили: «Украдешь у нас что-нибудь — разыщем с собаками!»; «В кассе только мелочь — банкноты хранятся в подсобке вместе с бейсбольной битой и голодным бультерьером!».

Макс вычеркнул это заведение из числа мест, которые можно грабить, если ему когда-нибудь придется встать на путь преступления.

Бармен-азиат вернулся со сдачей и широкой улыбкой. «Наверное, это самая дорогая бутылка вина, которую он продал за последнее время», — подумал Макс.

— Вам нравится хорошее вино? — нетерпеливо спросил тот.

— Да, но я и о сдаче не забываю, — извиняющимся тоном проговорил Макс.

— Меня зовут Рав, — сказал мужчина, протягивая руку, которую Макс пожал.

Это был невысокий человек, пяти футов и нескольких дюймов ростом, но он казался выше, поскольку держался гордо. Одет был строго, но нелепо: на нем были тщательно отутюженные брюки и толстый хлопчатобумажный свитер с изображением игрока в гольф, вышитым на груди. И тем не менее от него исходила какая-то радость — это единственное слово, которое Макс смог подобрать для описания того чувства благополучия, которое этот человек ему внушал.

«Он мне нравится», — подумал Макс неожиданно для себя. Этот маленький шаг к позитивному мышлению позволил ему хотя бы отчасти избавиться от мрачного состояния, в которое он был погружен.

Рав тепло улыбнулся:

— Приходите еще, и я угощу вас чем-то особенным.

Макс отметил про себя, что сделал неправильное заключение об этом простом заведении, которое было все-таки не без претензий.

— С удовольствием, — с благодарностью ответил он. — А что у вас особенного?

— Вина, которые производит моя семья, а это единственное место в Англии, где они продаются, — с гордостью ответил хозяин.

Макс озадаченно посмотрел на него:

— Ваша семья? Не хотите ли вы сказать…

Рав кивнул:

— Бомбей! А вы ведь и не знали, что в Бомбее производят вина, правда?

Макс точно знал, что там их не производят, но не собирался спорить с человеком, у которого есть бейсбольная бита и бультерьер.

— Знаю, о чем вы подумали, — продолжал Рав. — Но я вас еще удивлю. В следующий раз. Вот увидите.

Макс ушел, испытывая странное предчувствие, что ему еще захочется увидеть Рава и отведать индийского вина.

В этот «первый день остатка своей жизни» он определенно начал чувствовать себя космополитом. Его социальные и профессиональные навыки расширились далеко за пределы прежде строго очерченного радиуса. Он находил общий язык с людьми и такими обстоятельствами, с которыми раньше не сталкивался. Он всем справлялся один, и Тесс не приходилось каждый час твердить ему, что все будет хорошо.

«Да все идет не так уж и плохо», — гордо подумал он.

«Все хуже, чем я думала». Тесс ощущала боль в легких, а все мышцы тела ныли так, что терпеть было невозможно. Все было бы не так страшно, если бы ей не нужно было скрывать свое состояние перед посетительницами занятий. Откровенно говоря, у всех женщин был такой вид, будто они на последнем издыхании. Но так и было задумано. Преподаватель должен выглядеть так, будто все это рутина, не требующая никаких усилий, особенно для женщины с ее опытом.