Любовь нельзя купить - [13]

По прошествии нескольких лет Тесс захотелось, чтобы и Макс стал таким человеком.

Им нужны были деньги, и притом больше, чем он получал в качестве пособия по безработице. Поэтому они и перезаложили дом по максимальной стоимости. И это понятно. Это ведь Долина Подгузников — место, где мечтает жить каждая семья. Дома тут стоят целое состояние, и их цена, похоже, повышается с каждым днем. Сиди себе дома и наслаждайся правом собственности! И они передали это право.

А теперь это низвергло их вниз.

— У тебя усталый вид, Милли, — ласково произнесла Фиона.

Милли состроила недовольную мину:

— Спасибо.

Она это и сама знала, с горечью признавая свои минусы. Милли была среднего роста, несколько полноватой; ее кожа с юных лет так и не стала лучше, а длинные тонкие волосы нужно было мыть каждый день, чтобы они нормально выглядели. Она знала это и понимала, что если даже будет час заниматься собой, тщательно нанося макияж и надевая контактные линзы, то будет выглядеть прилично, не более того. В такой день, как сегодня, когда она не принимала душ, даже не посмотрелась в зеркало, да еще надела очки, которые ей не шли, она была похожа на фотоснимок, который делают перед кардинальным изменением внешности. Между тем в настоящий момент собственная внешность занимала ее меньше всего.

Фиона рассказала подруге о горестном положении Тесс.

— Это было ужасно, Милли, — сказала она. — Я вела себя ну совсем как корова! Только и думала, как это отразится на мне и насколько мне будет ее недоставать. Ну и хороша же я была.

Милли сочувственно улыбнулась:

— Наверное, она была тебе благодарна. Если бы ты расплакалась и распустила слюни, тогда бы она встревожилась. В конце концов, я — хороший человек, умеющий утешать, а ты — стерва. Не бери на себя чужую роль и не сбивай никого с толку.

Фиона дружески похлопала свою приятельницу по руке:

— Я тебя тоже люблю!

— Как, по-твоему, отреагирует Тесс, если я предложу ей немного денег? — спросила Милли. — Я скажу, что это взаймы, чтобы она не чувствовала себя неловко.

Фиона печально покачала головой:

— Я только что говорила об этом по телефону с Грэмом. Он считает, что она, может, и согласится, но Макс никогда не простит нам даже того, что мы предложим им деньги. Он сказал, что и сам так же себя чувствовал бы.

— Но это же глупо! Мы ведь давно друг друга хорошо знаем.

Фиона всем своим видом выражала сомнение.

— Думаю, нам надо помочь им, чем сможем, а о деньгах не говорить.

Они снова умолкли, при этом каждая напрягла свое нерастраченное воображение, пытаясь вспомнить, нет ли какого-нибудь пластыря, не напоминающего о деньгах, которым можно было бы залепить гноящуюся денежную рану.

Спустя какое-то время Фиона принялась в отчаянии тереть свой лоб.

— Что случилось? — спросила Милли.

— Знаю, ты подумаешь, что с моей стороны ужасно такое говорить… — начала она.

Милли с любопытством приподняла бровь.

Фиона нахмурилась, продолжая мысль:

— Просто до того, как она рассказала мне эту новость, мы беседовали о лете.

И она принялась излагать подробности пребывания в Провансе. Обе женщины смотрели на лист бумаги, который теперь символизировал собою конец удобной размеренной жизни и начало непредсказуемого существования.

— Так мы поедем с ними или не поедем вообще? — спросила Фиона.

Милли не ответила.

Тим сидел в офисе и смотрел в ежедневник. Исписанные страницы наводили на него тоску. Ища утешения в личном органайзере, он убедился, что и семейное время также заполнено до отказа. Он листал страницу за страницей в поисках счастливого свободного пространства, к которому можно было бы устремиться. Ему позарез нужен был свободный час, вакуум, в котором он смог бы бесцельно летать, просто зависнуть, не двигаясь ни вперед, ни вбок, да просто… посидеть.

«Как же это со мною случилось? — спрашивал он в последнее время у самого себя все чаще. — Почему моя жизнь оказалась такой заполненной? Я был тихим человеком. Да о чем это я? Я и сейчас тихий человек. Мне всегда было нужно только одно — спокойная семейная жизнь, умеренно успешная карьера с минимальным риском, несколько некрутых вершин счастья, ничего лишнего, что могло бы вызвать депрессию.

Поэтому я и женился на Милли, милой девушке, которая, казалось, так похожа на меня: тихая, скромная в притязаниях, с радостью оставившая карьеру, как только появились дети. А потом все это навалилось на меня — шум, грохот, посторонние люди, друзья Милли, которые должны были стать и моими друзьями. Но мы не стали тесной сплоченной семьей, которой никто больше не нужен; мы живем коммуной, наши двери и жизни распахнуты настежь».

Постоянная занятость лишила Тима главного — времени на размышления, и годы ушли на то, чтобы определиться, что же он сделал не так.

В конце концов он решил, что во всем виновата Милли. Она ввела его в заблуждение, заставив подумать, что она такая же, как он, тогда как сама все время играла, притворяясь тем человеком, которого он хотел в ней видеть. Он вынужден был признать, что ей это хорошо удавалось. Она оказалась просто профи.

И только увидев, как развивается ее дружба с Тесс и Фионой, он понял, как она действует, не оправдывая ожиданий ни одной, ни другой, она ловко лавировала, никого не задевая, от одного человека к другому.