Любовь не продаётся - [42]

Столько много времени мама страдала, а он никак нам не помогал, исчез, будто его и не было, а теперь вздумал вернуться… Но только мне он точно был не нужен!

— Думаешь, столько времени не был и никак не помогал, не приходил, а теперь в два счета можно вот так все наладить и вернуть? — в глазах рябило, я изо всех сил стралась сдержать рвущиеся наружу слезы.

— Женя… Я не помогал? Я каждый месяц перечислял деньги, но Света их возвращала обратно. Я допустил ошибку и хочу все поправить. Я не бросал вас на произвол судьбы! — всплеснул отец руками.

— Игорь, — мама перехватила его руку и посмотрела на него умоляющим взглядом. — Я ей ничего не говорила, что эти дни ты приходил к сыну, — я посмотрела на мать, та была белее полотна.

Стояла, прикрыв рот рукой, а в глазах блестели слезы.

— Пусть так, но это тебя не оправдывает, — я шипела, но уже готова была сорваться на крик. — И сегодня ты точно с ним не увидишься! Хватит ломать ребёнку психику. Определись уже чего ты хочешь. Но я тебе не позволю исчезать и появляться, когда тебе заблагорассудиться. Сегодня у тебя всколыхнули чувства и ты вспомнил о сыне, про себя то уж я промолчу, а завтра что? Где гарантии, что ты снова не остынешь? А я потом что с ним делать буду? Не прощу! Так и знай, не прощу никогда!

Я взглянула на мать, та готова была разве, что не свалиться в обморок. И проскочив между ними, направилась на детскую площадку.

Внутри бушевало пламя и я не понимала как мать могла так низко пасть и простить его. Неужели Миша заслуживал, чтобы с ним игрались как с куклой. Хочу, буду сегодня играть, нет, положу обратно на полку и забуду.

Отец и мать о чём-то говорили, я слышала их голоса за спиной, но мне было все равно. Не представляю, что должно случиться, чтобы я простила отца. Ведь я пророчила такой исход, только маме не говорила об этом. Но вот почему она не брала денег от него, а сейчас вполне сдержанно и равнодушно вела себя рядом с ним? На нее это было никак не похоже.

Я подошла к детской площадке, и всю мою злость и негодование сняло как рукой — ощутила легкость, когда Миша заметив меня, кинулся навстречу и обнял за ноги, прижимаясь маленьким тельцем.

— Женя! Женя! — он не переставал радостно верещать.

— Привет, проказник, — я обняла брата за плечики.

Так по нему соскучилась, что все навалившееся проблемы вмиг показались мелочью. Но до сих пор потряхивало от этой внезапной встречи. Мельком я посмотрела в сторону ворот, мать и отец по-прежнему стояли рядом друг с другом и что-то выяснили.

— Ну где ты так долго была? Мама сказала ты сильно упала и поранила плечо?

— Да, я была в больнице, видишь какая у меня теперь повязка? — я выпятила плечо, демонстрируя увечье.

— Тебе больно? — Миша смотрел на меня своими большими и искренними глазами, отчего я ощущала себя такой счастливой и живой. Рядом с ним и вправду получалось забывать о многих проблемах. Пусть на время, но получалось.

— Почти нет, — заверила я малыша и совсем не обманывала.

Три дня мне кололи обезболивающее, если рукой особо не шевелить, то она и неудобств и неприятных ощущений не доставляла.

— А мама с папой тоже придут? — вдруг спросил Миша.

Я замерла в ступоре и снова покосилась в сторону ворот — мать стояла одна, отец, слава Богу, ушел.

И я поняла почему она не приводила ко мне Мишу все эти дни. Потому что он бы сразу сказал мне об отце и его появлении. Не хотела, чтобы я волновалась? Почему она скрывала его появление? Нет, конечно, я не имела права запретить ему общаться с ребёнком. Но… Я так переживала, что он снова мог его оставить и забыть, вселить надежду, а потом опять исчезнуть. Зачем он появился сейчас? Ведь не нужны мы ему были столько времени. Года два или три точно. Если не больше. Наверно, Мишке около двух лет было, когда он ушёл.

Мама подошла и молча взяла Мишу за руку, мы отметились у воспитательницы, что забрали ребенка домой, а затем покинули садик.

17 глава. Евгения

Мать шла рядом и молчала, пока Миша рассказывал мне взахлеб о том, как проводил скучно без меня вечера, что нового случилось в садике. А потом вдруг спросил, когда я куплю ему конструктор, который недавно обещала. Мама тут же бросила на нас подозрительный взгляд, а я незаметно сжала рукой ладошку Миши, отвернулась от мамы и приложила палец к губам, напоминая проказнику о нашей маленькой тайне.

Мишка заулыбался, прищурился и тут же вернулся к сумбурным и сбивчивым рассказам о буднях в садике, и как ему было скучно у соседки бабы Маши. И что он больше к ней не пойдет. Видимо, вспомнил об уговоре и умело первел тему, мама даже и ухом не повевла.

— Когда у тебя экзамены? — спросила она, перебивая Мишу.

— В начале июня, — тихо ответила я.

Тонкая нить доверия между нами натянулась и, не выдержав напряжения, могла оборваться в любой момент. Я и не помню, когда с ней говорила по душам. Наверно в больнице был единственный раз после того, как отец ушел из дома. Она замкнулась и перестала воспринимать мои проблемы и мою жизнь как нечто важное и особенное. Как будто бы я стала в ее жизни нечто второстепенным. Не обузой, но и не радостью. Я и сама не лезла к ней в душу. Помогала по дому, занималась Мишей, деньги приносила. А делилась всем с Ларисой. Вот сейчас как раз и поняла, что ближе подруги у меня никого-то нет. Это она знала обо всех моих неудачах и радостях, с ней мы переживали вместе разные этапы взросления. И вот теперь появление Артема и всех этих неприятностей… Лариса снова была рядом и поддерживала меня.