Любовь напротив - [17]
— В театре… или в кино?
— Нет, никогда…
— Никогда? Неужели?
Я повернул голову и встретил устремленный на меня безмятежный взгляд Алекс.
— Такой ответ услышишь не часто… Очень жаль… Вы не будете возражать, если мы перейдем на ты? Мне кажется, что наступил такой момент, когда это возможно либо сейчас, либо никогда. В любом случае, — добавил я, разражаясь притворным смехом, — вас, похоже, не так просто разделить, и если даже я буду обращаться к вам на ты, то это будет скорее вы, чем ты…
Я пожалел, что произнес последнюю фразу, разозлился сам на себя и на какое-то время замолчал. Сидящие рядом Алекс и Шам также хранили молчание, тесно прижавшись друг к другу. Мы ехали по отвратительно замощенной периферийной улице, — кажется, это был бульвар Ла Рэн, — впрочем, в то время этим отличалось большинство проспектов, выходивших за пределы Парижа, и колеса машины производили шум, похожий на звук рвущейся ткани. На перекрестке я резко свернул на другую улицу, проехал вдоль Сены, и наконец мы добрались до квартала Бийянкур, где размещались порядком обветшалые павильоны киностудии.
Конечно, она меня обманула! Сегодня команда Верне заканчивала натурные съемки неподалеку от Шантильи. Как всегда, она обманула меня без особой на то необходимости, просто ради того, чтобы не говорить правды, думал я, сжимая кулаки и раздраженно шагая через безлюдную съемочную площадку, где несколько рабочих заканчивали монтаж ужасных декораций розовой спальни, поглядывая на меня с насмешливыми улыбками.
— Вы уверены, что после обеда здесь не будет съемок?
— Абсолютно, месье Дени, — ответил один из рабочих и, больше не обращая на меня никакого внимания, продолжил прибивать к бутафорской мебели дурацкие воланы из розового атласа.
Алекс и Шам держались немного поодаль; по всему было видно, что им уже наскучило таскаться за мной по заброшенным павильонам.
— Ну вот! — с горечью сказал я, махнув рукой в сторону уродливой розовой кровати, похожей на ладью с мороженым. — Такова наша личная жизнь. Она тут, наша настоящая спальня.
И я с завистью и искренней ностальгией подумал об их мансарде.
— Сожалею, что привез вас сюда.
Мы возвращались назад вдоль набережной Сены. Я вел машину, окаменев от пережитого унижения и едва сдерживаемого гнева, и с извращенным наслаждением представлял себе, что сделаю с Мари, когда останусь с ней с глазу на глаз. Я ее раздавлю… Она мне за все заплатит… Я резко крутанул руль, чтобы объехать группу рабочих на велосипедах. От меня не укрылось, что Шам крепко сжимал руку Алекс. Этот простой жест успокоения вывел меня из себя:
— Не бойтесь, — процедил я, отдавая себе отчет, насколько ярость замутила мои способности восприятия, и что бессознательно я желал смерти нам троим. Ветровое стекло запотело; теперь мне казалось, что я веду машину в мутной пустоте, из которой внезапно появлялись неясные, стремительные силуэты. Их становилось все больше и больше по мере того, как из ворот заводов на велосипедах выезжали рабочие, закончившие смену, и стайками пересекали трамвайные рельсы, тускло блестевшие под дождем. Я ненавидел эту пассивную, немую толпу, которую хромированный буфер «Бьюика» раздвигал, словно стадо скота, бредущее в свой хлев; я ненавидел Алекс и Шама, их понимающее молчание. Теперь я желал лишь одного: покончить со всем побыстрее, избавиться от них, убраться с этих пригородных улиц, спрятаться от унылого серого дождя… и разобраться с Мари.
Тем не менее, мне пришлось пообедать с ними в маленьком шоферском ресторанчике неподалеку от ворот Сен-Клу. Мы все чувствовали себя не в своей тарелке и почти не разговаривали, с молчаливым удивлением пытаясь понять, что, собственно, собрало нас вокруг этого стола, покрытого несвежей бумажной скатертью с пятнами от красного вина. В какой-то момент Шам завел разговор о Верне — уж не помню, что он там говорил, зато прекрасно помню, как я зло перебил его:
— А вы хоть знаете, как относится к вам ваш друг Верне? Вы для этого «тонкого психолога» не более чем несчастные влюбленные с чердака! Это как-то унизительно для вас, вы не находите?
И тут, совершенно неожиданно переходя на ты, хотя момент для этого был самый неподходящий, я продолжил говорить подчеркнуто вызывающим тоном:
— Возьмем тебя, Шам: ты добр, ты мягок; или тебя, Алекс: ты красива, ты послушна — выражаясь словами вашего друга Верне, вы никогда не расстаетесь… точнее, как он утверждает, вам еще никогда не хотелось расстаться… Что еще? Однако зачем повторять все глупости, которые говорит этот сентиментальный тип, когда речь заходит о вас! Что за странный у вас друг! Неужели вас устраивает, что он видит в вас лишь любовь с бо-о-о-ольшой буквы Л? Будь я на вашем месте, я бы разбился в лепешку, чтоб только разрушить этот нелепый образ. Не знаю…
Я намеренно оставил фразу незавершенной и, прикурив сигарету, громко щелкнул крышкой зажигалки. Часто затягиваясь, я раздраженно пускал дым и наблюдал за ними сквозь синеватые клубы, повисшие над нашим столом. Мне бы хотелось сделать мой взгляд теплым и дружеским, мне бы хотелось пылко обнять обоих… и в то же время я ненавидел их за то, что они такие, какие есть.
Серж Резвани родился в Тегеране в 1928 году. Его отец был персом, а мать — русской. В молодости Серж Резвани занимался живописью, а в 60-х годах прошлого века пользовался огромным успехом как поэт-песенник. Но настоящую известность ему принесли пьесы и романы («Городок Потемкин», «Сотворение мира», «Любовь напротив», «Затмение» и др.).ЗагадкаЧто произошло на борту шикарной яхты «Уран», принадлежащей знаменитому семейству Найев и найденной совершенно пустой в открытом море? Кто из этой семьи, все члены которой были писателями, утопил вместе с собой всю родню? И кто оставил кровавые царапины на белоснежной лакированной корме?Чтобы разгадать эту загадку, Следователь Морского ведомства и его друг Поэт-Криминолог призывают на помощь Литературоведа, лично знакомого со всеми Найями и написавшего книгу об их жизни и творчестве.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Что происходит с Лили, Журка не может взять в толк. «Мог бы додуматься собственным умом», — отвечает она на прямой вопрос. А ведь раньше ничего не скрывала, секретов меж ними не было, оба были прямы и честны. Как-то эта таинственность связана со смешными юбками и неудобными туфлями, которые Лили вдруг взялась носить, но как именно — Журке невдомёк.Главным героям Кристиана Гречо по тринадцать. Они чувствуют, что с детством вот-вот придётся распрощаться, но ещё не понимают, какой окажется новая, подростковая жизнь.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Сборник «Озеро стихий» включает в себя следующие рассказы: «Храбрый страус», «Закат», «Что волнует зебр?», «Озеро стихий» и «Ценности жизни». В этих рассказах описывается жизнь человека, его счастливые дни или же переживания. Помимо человеческого бытия в сборнике отображается животный мир и его загадки.Небольшие истории, похожие на притчи, – о людях, о зверях – повествуют о самых нужных и важных человеческих качествах. О доброте, храбрости и, конечно, дружбе и взаимной поддержке. Их герои радуются, грустят и дарят читателю светлую улыбку.
Установленный в России начиная с 1991 года господином Ельциным единоличный режим правления страной, лишивший граждан основных экономических, а также социальных прав и свобод, приобрел черты, характерные для организованного преступного сообщества.Причины этого явления и его последствия можно понять, проследив на страницах романа «Выбор» историю простых граждан нашей страны на отрезке времени с 1989-го по 1996 год.Воспитанные советским режимом в духе коллективизма граждане и в мыслях не допускали, что средства массовой информации, подконтрольные государству, могут бесстыдно лгать.В таких условиях простому человеку надлежало сделать свой выбор: остаться приверженным идеалам добра и справедливости или пополнить новоявленную стаю, где «человек человеку – волк».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.
Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.
Лю — двадцать лет. Она бедна, красива, рисует психоаналитические картины-каламбуры и мечтает преуспеть в жизни. Свои похождения, начавшиеся со встречи с известным писателем ЖДД, который ввел ее в круг развращенных интеллектуалов и коррумпированных политиков, она доверяет своему другу Дику — диктофону. Став любовницей нескольких писателей, владельцев художественных галерей, богатых торговцев и депутата-мэра, она открывает для себя удовольствия тех, кто живет в мире, где все, что имеет заоблачную цену, переходит в разряд бесплатного.Лю — роман-буфф, острая сатира а-ля Свифт, высмеивающая в розово-черных тонах культурно-политическую жизнь Франции конца прошлого века.
Сентябрь 1812 года. Французские войска вступают в Москву. Наполеон ожидает, что русский царь начнет переговоры о мире. Но город оказывается для французов огромной западней. Москва горит несколько дней, в разоренном городе не хватает продовольствия, и Наполеон вынужден покинуть Москву. Казаки неотступно преследуют французов, заставляя их уходить из России по старой Смоленской дороге, которую разорили сами же французы. Жестокий холод, французы режут лошадей, убивают друг друга из-за мороженой картофелины. Через реку Березину перешли лишь жалкие остатки некогда великой армии.Герой книги, в зависимости от обстоятельств, становятся то мужественными, то трусливыми, то дельцами, то ворами, жестокими, слабыми, хитрыми, влюбленными.