Любовь надо заслужить - [12]

Вообще–то я всегда говорю правду. Это хорошо работает: сразу сближает, создает доверие.

— Представь, каково было мне? Ведь я бросила его потому, что он кололся, — перебивает меня Микела.

Чем–то она меня привлекает. Должно быть, она — как и я — открытый человек, и мне это нравится.

— Ты чувствовала себя виноватой? — спрашиваю я.

Она, хоть и на каблуках, шагает уверенно. Я замечаю небольшие морщинки у глаз, едва заметную дряблость кожи. Пожалуй, теперь я дала бы ей пятьдесят.

— Какое–то время я проклинала себя за то, что не пришла в тот вечер, когда все началось. Но потом ты вдруг понимаешь, что от тебя ничего не зависит, и смиряешься, — отвечает она, глядя прямо перед собой.

Мы сворачиваем на узкую, темную средневековую улочку, оттуда выходим на небольшую прямоугольную площадь: кинотеатр «Аполлон» закрыт.

На афишах — американский фильм, я смотрела его: история молодой девушки, агента ЦРУ, которая сумела задержать Бен Ладена.

— Ты что–то хотела спросить? Через сорок минут я ухожу, — говорит Микела.

Она достала из сумочки папиросную бумагу и табак, присела на тротуар у кинотеатра, чтобы скрутить сигарету.

— Кем ты работаешь?

— Логопед. Учу говорить тех, кто не может. А ты?

— Сочиняю детективные романы.

— Надо же! Значит, любишь запутанные сюжеты.

Я тоже присаживаюсь на влажный асфальт. Площадь пустынна, должно быть, она осталась такой же, как тогда. Майо ходил по этому тротуару, по этим улочкам, видел эти стены.

— Я хотела узнать про Майо, какими были они с Альмой, какими были их родители, мои бабушка и дедушка. Что за семья у них была. Я ничего про них не знаю.

Микела закуривает и, отвернувшись от меня, выпускает дым. Какое–то время молчит.

— Майо был умный, хоть и делал все возможное, чтобы это не демонстрировать. Эксцентричный, чудной, вечно что–нибудь придумывал. Но, с другой стороны… пассивный. В их союзе заправляла Альма. Она отлично училась, выделялась в школе и была очень прямолинейной. Я бы даже сказала, властной. Относилась к брату покровительственно. Думаю, в их семье была какая–то проблема, может, финансовая, может, какая–то еще: во всяком случае, было что–то странное. Они всегда держались особняком, замкнуто, и родственников в Ферраре у них не было. Если не ошибаюсь, родители твоего деда умерли. Создавалось впечатление, что все четверо были очень привязаны друг к Другу, но закрыты для остального мира. Я почти и не бывала у них дома, Майо и Альма приходили ко мне. Однажды моя тетка, которая работала в аптеке вместе с твоей бабушкой, сказала, что мать Альмы задолго до исчезновения Майо имела внебрачную связь.

С одной стороны площади начинается маленькая тихая улочка, с другой — улица, вдоль которой тянутся многочисленные магазины, и я вижу, как там оживленно. Микела встает и протягивает руку, чтобы помочь мне. Интересно, заметила мой живот? Но я продолжаю сидеть.

— Как внебрачную? — Эта новость, как громом, поразила меня. Даже рассказ про Майо не так на меня подействовал. То, что мама отличается нетерпимостью и иногда пытается манипулировать людьми, я знала. Она сама от этого страдает, но ничего с собой поделать не может. Жертва собственного ужасного характера.

— Тетка умерла, не то бы я расспросила. Я часто ее навещала, мы много говорили о прошлом. Я и о своей семье кое–что узнала. Однажды тетя спросила: «Как поживает «твоя несчастная подруга?»” Я поняла: речь идет об Альме, но ответила, что не в курсе. И она сказала: «Рано или поздно, эта твоя подруга узнает, что ее мать поплатилась за свои удовольствия». У тетки был Альцгеймер, поэтому я не придала значения ее словам. Но если ты с таким животом приехала сюда, чтобы расследовать историю тридцатилетней давности, лучше рассказать тебе все, что я знаю, пусть это кажется неважным. Выпьешь со мной капучино?

Микела отряхивает сзади свою куртку, и теперь я протягиваю ей руку, чтобы она помогла мне встать.

— С кем, по–твоему, я еще могу поговорить? Мама упоминала Лауру Трентини, но, насколько я знаю, она здесь больше не живет. Мы сможем увидеться, когда у тебя будет время? — спрашиваю я.

Значит, мой живот она заметила. «С таким животом… ” — сказала.

— Лаура вышла замуж за американца, кажется, у меня есть ее телефонный номер, но, думаю, ей нечего тебе сказать, они с Альмой не были подругами. Кроме меня, у Альмы вообще не было близких друзей. Конечно, мы можем увидеться, если хочешь, поужинаем вместе. К себе не приглашаю, дети будут мешать, нормально не поговорим. Завтра идёт?

— Завтра — отлично! А один из ваших друзей по фамилии Бенетти?

— Он никогда не был нашим другом. Умер он лет двадцать назад, умер от СПИДа, — резко отвечает Микела. — Ты куда сейчас? — спрашивает она и заказывает в баре два капучино.

— Не решила, то ли в библиотеку — полистать старые газеты, то ли в Алмазный дворец. Мне посоветовали посмотреть там одну выставку…

— Кто посоветовал?

— Комиссар Д’Авалос, знаешь его?

— Наслышана, — с улыбкой отвечает Микела.

От кого, интересно? От подруги? Пациентки? Чувствую укол ревности, кто бы мог подумать! Я даже Лео никогда не ревную.

— А на кладбище, к деду и бабушке, не пойдешь?