Любовь на Итурупе - [7]

Если вода, приближающая смерть, вызывает такой ажиотаж у молодежи, остров этот раем вряд ли назовешь. Неужели здесь не продают нормальную выпивку? Разве нет других развлечений, кроме как подняться на изредка заходящий в порт теплоход? Возбужденный вид молодежи был красноречивым ответом на мои вопросы.

Пассажиры сошли с лодки очень быстро, и жаждущая водки толпа бросилась на борт, оттеснив меня. Глаза тех, кто, отпихивая друг друга, рвался на теплоход, разительно отличались от глаз тех, кто сходил на берег. У приехавших во взгляде была тоска, у стремившихся на теплоход – надежда. Видавшая виды лодка будто отделяла светлую сторону жизни от темной.

Проводив провинциалов чуть презрительным взглядом, я обернулся на теплоход, стоявший в открытом море. И от удивления не поверил своим глазам. Теплоход «Любовь Орлова» отражался в темных морских водах, шикарный, как дама в вечернем платье с блестками. Ярко сверкающий огнями ночной замок, внезапно появившийся в тоскливом северном море. Не мираж, не картина, садись в лодку – и ты там. По сравнению с портом, который я увидел с борта, в сверкающем теплоходе были мечта, блеск, соблазн. Он притягивал и манил, заставлял забыть о тоске, которой веяло от огней города. Очарованные юнцы слетались на его свет, как мотыльки. Им нужна была не только водка, но и другой мир, воплотившийся для них в этом теплоходе. Те, кто там побывал, знали: и в баре, и в ресторане, и в женщинах, которые там работали, нет ничего особенного. И все равно этот манящий свет не давал им усидеть на берегу.

– Встретимся в баре на острове, – попрощались со мной студенты рыбного института, отправившись с пирса по своим адресам.

Жители острова возвращались домой. Я остался ждать хозяина дома, где мне предстояло поселиться. Предполагалось, что человек по имени Иван Богданов на первое время приютит меня в своей семье. Он был моим ровесником, больше я ничего о нем не знал. Ни как он выглядит, ни кем работает. Каждый встречный мужчина казался мне Богдановым. Кроме меня, японцев здесь не было, поэтому я ждал, когда Богданов первым обратится ко мне. На меня поглядывали издалека, но заговорить со мной никто не спешил. Я прождал пятнадцать минут, наблюдая под оранжевым светом фонарей, как выгружают «Кокусай коцу». Наконец ко мне подбежал запыхавшийся парень в военной форме и буркнул: «Николай», пожал мне руку с такой силой, что чуть не переломал кости, и затараторил что-то по-русски. Я пытался понять, о чем он говорит, по выражению его лица. Наверное, он сказал, что пришел меня встретить по просьбе Ивана. Я взял свои вещи и пошел вслед за Николаем.

Я сделал шаг – земля ушла из-под ног, сделал другой – вздыбилась вверх. Корабельная качка давала себя знать и на суше. Мы поднялись по грунтовой дороге с глубокими автомобильными колеями в грязи. Николай привел меня к сборному домику. Навстречу вышел внушительных размеров мужик с красной мордой, на которой будто нарисовали белой краской пару-тройку морщин, он улыбался, сверкая золотыми зубами.

– Добро пожаловать на Итуруп, – поздоровался он.

Было непонятно, то ли это официальное лицо, то ли просто влиятельный человек на острове, то ли обычный рыбак Николай старательно переводил, коверкая английские слова. Меня попросили показать паспорт и визу. Мужика с золотыми зубами звали Михаилом Павловичем, он записал в тетрадку номер моего паспорта и прочие данные и сказал, что будет оказывать мне всяческое содействие в исследованиях. Даже пригласил как-нибудь в ближайшее время в гости, пообедать.

С улицы донесся гудок автомобиля. Николай открыл дверь:

– А теперь провожу вас к Ивану.

Меня ждал микроавтобус японского производства. Затемненные стекла, тюнингованный бампер – без сомнения, раньше на нем разъезжали по улицам ультраправые, вещая через динамики свои призывы. Как ни смешно, на стекле поверх черной пленки белела наклейка: «Верните Северные территории!» Вместо приветствия я спросил у водителя, знает ли он, что там написано.

– Наверное, пожелание удачи в пути, – ответил он. Такая наивность умиляла. Водитель очень гордился своим автомобилем.

Дороги на острове оказались ужасными, и главным достоинством машины была ее надежность. Кузов микроавтобуса бронированный, так что хоть медведя собьешь – все нипочем. Настоящее сокровище: и больных перевозить, и японцев доставлять к могилам родственников, и военных на охоту. На острове нет такси, звони – приедем.

Машину бросало из стороны в сторону: она съехала с грязной грунтовой дороги на бездорожье – сплошные лужи и выбоины. Мы остановились у квартала трехэтажных домов. «Что мы забыли в этих трущобах?» – подумал я, но, видимо, здесь и располагалось мое первое жилье. Я вышел из машины, вокруг было темно, и я угодил в лужу. Похоже, бетонные коробки поставили прямо посреди болота. Я открыл деревянную дверь с пружиной, и в лицо ударил влажный воздух, запахло помойкой. Дверь закрылась с жутким скрипом, стало темно, хоть глаз выколи. Николай чиркнул спичкой, освещая путь, и мы стали подниматься по провонявшей мочой лестнице. Может быть, из-за того, что планировка этого дома напоминала старые японские дома с двумя квартирами на лестничной площадке, я испытал дежавю. Мне казалось, что когда-то давным-давно я уже бывал здесь, открою дверь – и мне навстречу выйдут господин Коно и госпожа Танака, мои соседи из детства.