Любовь на фоне кур - [2]

— Я уезжаю на время, — сказал я.

— Да, сэр.

— Не знаю куда. Я пришлю вам адрес для пересылки писем.

— Да, сэр.

— И если мистер Укридж снова зайдет…

Меня перебил громовый стук во входную дверь. Что-то словно подсказало мне, чья рука сжимает дверной молоток. Я услышал шаги миссис Медли, пересекающие переднюю. Щелкнул замок. Волна оглушительных звуков взметнулась вверх по лестнице.

— Мистер Гарнет дома? Где он? Проводите меня к старому коню. Где муж гнева? Предъявите сына Велиала!

Последовал грохочущий топот вверх по ступенькам, сотрясающий дом.

— Гарнет! Где ты, малышок? Гарнет!! ГАРНЕТ!!!

И среди меня возник Стэнли Фиверстоунхо.

Глава II МИСТЕР И МИССИС С. Ф. УКРИДЖ

Я часто задумывался над тем, что «Кто есть кто», хотя и солидный и благонамеренный фолиант, игнорирует слишком большое число великих людей Англии. Он недостаточно всеобъемлющ. Я-то в нем значусь, угнездившись среди других «Г»:

«ГАРНЕТ Джереми, ед. с. покойного Генри Гарнета, священника Мидлфолда, Сейлоп; автор. Публикации: „Посторонний“, „Маневры Артура“. Хобби: крикет, футбол, плаванье, гольф. Клубы: „Артс“».

Но если вы попробуете найти среди «У» УКРИДЖА Стэнли Фиверстоунхо, подробности бурной карьеры которого действительно составили бы интересное чтение, то не обнаружите ни малейшего упоминания о нем. Более чем несправедливо, хотя Укридж, по-моему, переносит это упущение с достойной стойкостью. Чтобы натренироваться в достойной стойкости, в распоряжении этого хлебнувшего горя человека была вся жизнь.

Впрочем, он, казалось, пребывал в обычном своем жизнерадостном настроении, когда ворвался в комнату, придерживая пенсне, которое даже проволочки от шипучки редко удерживали в покое долее двух минут подряд.

— Дорогой мой старикан! — заорал он, прыгая ко мне и стискивая мою руку в пожатии, сильно смахивавшем на лошадиный укус. — Как ты поживаешь, старый лось? Ну, превосходно. Черт побери, это чудесно, а?

Он метнулся к двери и выглянул наружу.

— Иди же, Милли! Возьми ноги в руки. Тут старина Гарнет, и выглядит совсем таким, как всегда. Дьявольский красавец! Будешь рада, что пришла, когда увидишь его! Куда там зоопарку!

Из-за угла Укриджа появилась молодая женщина и мило улыбнулась.

— Гарнет, старый конь, — сказал Укридж с некоторой гордостью, — это ОНА! Украшение домашнего очага. Спутница и радостей, и печалей, и всего прочего. Собственно говоря, — он перешел на глубоко конфиденциальный тон, — моя жена.

Я неловко поклонился.

Образ женатого Укриджа как-то не сразу укладывался в голове.

— Выше хвост, старый конь, — подбодрил Укридж (у него была патологическая привычка награждать этим титулом всех и каждого. В дни его учительства — на одном вираже его яркой карьеры мы с ним были коллегами в штате некой частной школы — он использовал его в беседах с родителями новых учеников, и они, как правило, уходили с ощущением, что за этим кроется непринужденность Гения либо алкоголь, и уповали на лучшее. Он применял его к совершенно незнакомым людям на улицах, и был случай, когда слышали, как он отитуловал так епископа, заставив польщенного прелата онеметь). — Поражен, узнав, что я женат, а? Гарни, старина, — он понизил голос до шепота, еле слышного на той стороне улицы, — послушай моего совета и сам нырни в омут. Почувствуешь себя новым человеком. Покончи с холостячеством. Оно для идиотов. Для меня вы, холостяки, — вредные наросты на теле социальной системы. Без экивоков, старина, ты для меня просто бородавка. Иди и оженись, малышок, иди и оженись. Ах, черт! Забыл уплатить извозчику. Одолжи мне пару шиллингов, Гарни, старый друг.

Он выскочил за дверь и уже сбегал по лестнице, прежде чем эхо его заключительных слов перестало сотрясать стекла окна. Я был оставлен развлекать миссис Укридж.

До сих пор ее участие в разговоре ограничивалось милой улыбкой, видимо, она предпочитала выражать свои мысли именно так. Мало кому удается открыть рот в присутствии Укриджа. Она примостилась на краешке кресла, такая миниатюрная и тихая. Я поймал себя на том, что испытываю к ней жалостливое сочувствие. Будь я девушкой, то предпочел бы выйти замуж за вулкан. Одного глотка Укриджа, как однажды выразился наш бывший директор мрачно-задумчивым тоном, хватает надолго.

— Вы и Стэнли ведь давно знакомы, правда? — сказала бедная жертва, прерывая молчание.

— Да, о да. Несколько лет. Мы были учителями в одной школе.

Миссис Укридж наклонилась вперед. Ее округлившиеся глаза сияли.

— Правда? Ах, как мило! — восторженно сказала она.

Судя по выражению ее лица и тону ее голоса, она еще не столкнулась с отрицательными сторонами существования, неотъемлемыми от многотрудного положения миссис Стэнли Укридж.

— Он исключительно разносторонний человек, — сказал я.

— Я верю, что ему по силам все что угодно.

— Во всяком случае, прилагал он их к очень многому!

— Вы когда-нибудь разводили домашних птиц? — спросила миссис Укридж, словно бы меняя тему.

Нет, я домашних птиц никогда не разводил. Ее это как будто огорчило.

— Я надеялась, что у вас есть некоторый опыт. Стэнли, конечно, может преуспеть в чем угодно, но я считаю, что опыт всегда полезен, ведь верно?