Любовь на фоне кур - [16]

— Бога ради, остерегись, — зашептал я. — Ты понятия не имеешь, до чего он обидчив.

— Но я ведь вообще ничего не говорил, — ответил он изумленно.

— Черт подери, ты знаешь, что никому не понравится, чтобы его в лицо обзывали недотепистым пузанчиком.

— Как! Мой дорогой старик, да кто обращает внимание на подобные пустяки? Чопорности и официальности между нами места нет. Куда более радушно позволить себе расслабиться в тесном дружеском кругу.

Тут мы присоединились к остальным, и мной овладело свинцовое предчувствие надвигающихся бедствий. Я знал, каким становится Укридж, когда расслабляется в тесном дружеском кругу. Многие многолетние дружбы не выдерживали этого испытания.

Однако некоторое время все шло отлично. В своей роли лектора он не переходил на личности, а Филлис и ее отец держались безупречно. Они выслушивали самые залихватские его теории, и ни единый мускул не вздрагивал возле их ртов.

— А! — говорил профессор. — Неужели? Очень-очень интересно.

Всего лишь раз, когда Укридж начал описывать особенно оригинальное приспособление для повышения усердности своих кур, легонькая судорога на миг нарушила выражение благоговейной почтительности на лице Филлис.

— И вы правда не имеете никакого предыдущего опыта в куроводстве? — спросила она.

— Ни малейшего, — ответил Укридж, сияя на нее сквозь пенсне. — Ни на атом. Но я, знаете ли, способен браться за что угодно. Все получается как-то само собой.

— Понимаю, — сказала Филлис.

И все шло вот так гладко, пока я не заметил приближающуюся квадратную фигуру Наемного Служителя. Почему-то — не могу объяснить почему — у меня возникло ощущение, что он пришел сообщить дурные вести. Возможно, выражение тихого удовольствия на его физиономии показалось мне зловещим.

— Прошу прощения, мистер Укридж, сэр.

Укридж как раз достиг апогея крайне красноречивого экскурса в область куриных чувств, на которые придерживался собственных взглядов, столь же оригинальных, как и хитроумных. И был раздражен, что его перебили.

— Ну, Бийл, — сказал он, — в чем дело?

— Так кот, сэр, которого привезли нынче.

— Ах, Бийл, — взволнованно вскричала миссис Укридж, — что случилось?

— Надо было потолковать с моей хозяйкой…

— Но что случилось? Ах, Бийл, только не говорите, что Эдвин пострадал! Где он? Мой бедняжечка Эдвин!

— Надо было потолковать с моей хозяйкой…

— Если Боб его укусил, надеюсь, нос у него расцарапан, — сказала миссис Укридж мстительно.

— Надо было потолковать с моей хозяйкой, — невозмутимо повторил свой зачин Наемный Служитель, — ну, я и зашел на кухню десять минут назад. Этот кот лизал свой живот.

Повествовательный стиль Бийла привел мне на память некую книжечку, которую я читал в нежном детстве. Жаль, заголовок я напрочь забыл. Отлично написанная книжечка.

— Ну, Бийл, ну? — настаивала миссис Укридж. — Ах, да продолжайте же!

— «Привет, киса, — говорю я ему, — как живете можете, сэр?» — «Ты поосторожней, — говорит моя хозяйка. — Он такой робкий, ты не поверишь, — говорит она. — Можно сказать, только сейчас освоился», — говорит она. «Будь спок, — говорю я ей, — мы с ним друг друга понимаем. Мы с ним, — говорю я, — старые приятели. Он мой милый старый друг капрал Бэнкс». Она на это ухмыляется, мэм: в добрые старые дни много мы с ней смеялись из-за капрала Бэнкса. Он был, так сказать, нашей с ней шуткой.

— Ах, ну… пожалуйста… Бийл! Что случилось с Эдвином?

Наемный Служитель продолжал ровным невозмутимым голосом:

— Вот, значит, мы с ней толкуем, а тут забегает Боб, который тишком следовал за мной. Чуть кот увидел, как он нюхает туда-сюда, такое поднялось шипение да ругань, каких вы в жизни не слыхивали; и, провалиться мне, — продолжал мистер Бийл благодушно, — провалиться мне, старый котище как прыгнет и в одну секунду удрал в трубу, где теперь и пребывает и внимания не обращает на мою хозяйку, как она ни старается сманить его вниз.

Сенсация, как пишут в газетных заметках.

— Но он же там изжарится! — вскричала Филлис, широко раскрыв глаза.

— Да не изжарится. И наш обед тоже. Миссис Бийл всегда после завтрака гасит огонь в очаге. А вот как она сумеет разжечь его, пока этот…

Наступила пауза в три секунды: было заметно, что оратор старается овладеть собой.

— …этот кот, — благополучно договорил он, — сидит в трубе? Так что придется нам пообедать всухомятку, раз этот котяра не вылезает из трубы.

Лицо профессора вытянулось. Сидя за его столом, я подметил в нем явное пристрастие к гастрономическим радостям. Обеды всухомятку его явно не прельщали.

Всем скопом мы отправились на кухню. Миссис Бийл стояла перед пустой решеткой, посылая в трубу соблазнительные кошачьи звуки.

— Что такое, миссис Бийл? — сказал Укридж.

— Он не хочет спуститься, сэр, думает, Боб где-то поблизости. А как я могу приготовить обед на пять персон, пока он сидит в трубе, ума не приложу.

— Ткните его рукоятью метлы, — распорядился Укридж.

— Ах, не делайте больно бедняжке Эдвину, — сказала миссис Укридж.

— Я пробовала, сэр, да разве до него дотянешься? А он только еще выше залез. Чему быть, — философски добавила миссис Бийл, — того не миновать. Может, он сам спустится к ночи. Когда есть захочет.