Любовь Муры - [19]
Любимая, доклад прошёл прекрасно. Мне приятно было видеть, как зал в 200 человек слушал меня внимательно, без перешёптываний и без хождений. Всё напряжение было направлено на желание скрыть от аудитории своё смущение, как говорят друзья — мне это удалось.
Моё здоровье как будто бы в эти дни (2 дня) лучше, боюсь констатировать — становлюсь суеверной, от воспоминанья болей в позвоночнике меня лихорадит! К тому же, как это ни странно, физические страдания я всегда переношу терпеливо (особенно после родов!).
Начинаю снова читать. Повторяю Войнича: «Овод».
3/II.
Ну до чего хотелось читать Ваши строки! И вот, входя в комнату, стремительно открывая дверь, я бросаю жадный взгляд на столик — письма нет! Уже зная, что не получу утешительного ответа, я всё же упавшим голосом даю вопрос: «писем сегодня нет?» Чего бы я только не дала, чтобы иметь перед собой Ваш серый конверт с таким милым разбросанным почерком. Вы моё утешение, как было бы пусто без Вас, чем заполнила бы я этот провал? Но в то же время как страшит мысль, что всё непрочно, недолго и, наконец, ещё так, в сущности говоря, незнакомо. Ведь люди в своём обнажении (наготе) выступают только при непосредственном соприкосновении. Что Вы знаете обо мне, а я о Вас? Правда, 15 дней совместной жизни были во многих отношениях показательны, но всё же их недостаточно…
Ещё вчера вечером мне мама сказала, что 6-го Ваш «день ангела» и прибавила: «ты же непременно за 3 дня отправь поздравительное письмо!». Итак, я Вас поздравляю, но с чем? К таким радостям надо относиться более чем скептически. К уходящей жизни прибавляется ещё год. Вот бодрости, здоровья, ровного, спокойного состояния — я Вам желаю.
Читаю (перечитываю, конечно) «Овода» и на этот раз пришла к выводу, что некоторые отрицательные стороны его — свойственны мне. Например: особенность вносить с собой беспокойство; прикрыванье иронией своих настоящих чувств и др.
Вчера меня напугала Идочка. Домой я пришла очень поздно — в 12 час. Ида уже спала. Взволнованная мама передала, что у неё был сердечный припадок, уже, между прочим, не первый. Я уверена, что порок сердца у неё уж обеспечен. Эти дни мы с ней живём дружно, я выказываю внешне большую нежность, что её как будто бы трогает. Бедное дитя, не так хорошо ей придётся без отца! Эх, если б я могла с чувством облегчения сказать:
4/II — 12 час. дня.
Вношу добавления в свою работу (первый этап просмотра она прошла). Работая, временами мысль о Вас заставляет бросать перо, и я вся поглощена Вами.
Начатую на работе фразу в этом письме прервали «высокие посетители», приехавшие к нам впервые. Зав. дошк. отд. Наркомпроса Украины и её секретарь. Понравилась ей постановка работы и вынесла даже благодарность мне. Пишу Вам об этом только для того, чтобы сказать, что и сейчас, и в эту минуту нет удовлетворения работой в такой степени, чтобы этим участком жизни компенсировать остальные…
С интересом читаю «Правду» — она каждый день даёт много нового. Страна требует нового человека — инициативного, настойчивого, знающего, с широким горизонтом. Вот всё это и должно искоренить мои мысли о моей ненужности. Каждый из нас выполняет свою частицу общественно-полезного дела, каждый вкладывает свою крупинку в общее великое дело, и каждый, кто только добросовестно работает, и нужен, и полезен. Итак, будь добра, по-прежнему работай с не меньшим огнём, энтузиазмом; но вот сегодня, например, я не выполнила намеченного, и это уж не в первый раз ловлю себя на этом. Всё же, как не хочу сознаться, но нездоровье сказывается на работе, и это так меня мучит.
(Не понимаю, в чём тут дело — или бумага, а вернее, чернило плохо пристаёт к бумаге, и это так раздражает, приходится писать карандашом, чего я не люблю.)
Меня угнетает мысль, что иногда жизнь заставляет быть такой беспомощной и бессильной, сознание этого унижает моё человеческое достоинство. Работать не могу, хотя и очень рано. С трудом склеиваю слова — вот так бывает, что обыкновенная фраза даётся с потугами. Спокойной ночи, Рыжая, любимая! Ни одной минуты сегодня я не обходилась без Вас!
5/II (снова в часы работы).
У меня небольшая работа — нужно ввести добавления очень несложного характера (я говорю о тех разделах книги, которые я написала), но вот уже сижу 3-й день, а дело почти ещё не начато. Какие странные явления, как будто бы не я писала всё предшествующее, и я с удовольствием перечитываю некоторые места. Но теперь что-нибудь похожее написать — не могу. Бьюсь 3-й день, и выходит что-то жалкое, выхолощенное. Может быть, следовало бы мне обратить внимание и поговорить с врачом об этом, но меня даже не волнует (этому я рада), а только раздражает такой «запор» (есть таки грубое сравнение — извините, рыжая, за него) мыслей. Эти дни, да и ночи (только не во сне) Вы всегда со мной. Знаете, Ксения, я никого так не любила, и прихожу к заключению, что тут именно проявляется у меня что-то болезненное. Хотя и даю объяснение довольно понятно: в такой переломный период своей жизни я встретила Вас, тонкого, культурного, родного по общности миропонимания человека, и ведь не так трудно с моими «сильными чувствами» так же сильно и привязаться к Вам. Разделяющее нас расстояние же обостряет это чувство, и поэтому я так отдалась ему.
Есть писатели, которым тесно внутри литературы, и они постоянно пробуют нарушить её границы. Николай Байтов, скорее, движется к некоему центру литературы, и это путешествие оказывается неожиданно бесконечным и бесконечно увлекательным. Ещё — Николай Байтов умеет выделять необыкновенно чистые и яркие краски: в его прозе сентиментальность крайне сентиментальна, печаль в высшей мере печальна, сухость суха, влажность влажна — и так далее. Если сюжет закручен, то невероятно туго, если уж отпущены вожжи, то отпущены.
Николай Байтов — один из немногих современных писателей, знающих секрет полновесного слова. Слова труднолюбивого (говоря по-байтовски). Образы, которые он лепит посредством таких слов, фантасмагоричны и в то же время — соразмерны человеку. Поэтому проза Байтова будоражит и увлекает. «Зверь дышит» — третья книга Николая Байтова в серии «Уроки русского».
Николай Байтов родился в 1951 году в Москве, окончил Московский институт электронного машиностроения. Автор книг «Равновесия разногласий» (1990), «Прошлое в умозрениях и документах» (1998), «Времена года» (2001). В книге «Что касается» собраны стихи 90-х годов и начала 2000-х.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стихотворение Игоря Шкляревского «Воспоминание о славгородской пыли», которым открывается февральский номер «Знамени», — сценка из провинциальной жизни, выхваченная зорким глазом поэта.Подборка стихов уроженца Петербурга Владимира Гандельсмана начинается «Блокадной балладой».Поэт Олег Дозморов, живущий ныне в Лондоне, в иноязычной среде, видимо, не случайно дал стихам говорящее название: «Казнь звуколюба».С подборкой стихов «Шуршание искр» выступает Николай Байтов, поэт и прозаик, лауреат стипендии Иосифа Бродского.Стихи Дмитрия Веденяпина «Зал „Стравинский“» насыщены музыкой, полнотой жизни.
Настоящая публикация — корпус из 22 писем, где 21 принадлежит перу Георгия Владимировича Иванова и одно И.В. Одоевцевой, адресованы эмигранту «второй волны» Владимиру Федоровичу Маркову. Письма дополняют уже известные эпистолярные подборки относительно быта и творчества русских литераторов заграницей.Также в письмах последних лет жизни «первого поэта русской эмиграции» его молодому «заокеанскому» респонденту присутствуют малоизвестные факты биографии Георгия Иванова, как дореволюционного, так и эмигрантского периода его жизни и творчества.
Полное собрание писем Антона Павловича Чехова в двенадцати томах - первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой все, созданное Чеховым. При этом основные тексты произведений сопровождаются публикацией ранних редакций и вариантов. Серия сочинений представлена в восемнадцати томах. Письма Чехова представляют собой одно из самых значительных эпистолярных собраний в литературном наследии русских классиков. Всего сохранилось около 4400 писем, написанных в течение 29 лет - с 1875 по 1904 год.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пространство и время, иллюзорность мира и сновидения, мировая история и смерть — вот основные темы книги «Персона вне достоверности». Читателю предстоит стать свидетелем феерических событий, в которых переплетаются вымысел и действительность, мистификация и достоверные факты. И хотя художественный мир писателя вовлекает в свою орбиту реалии необычные, а порой и экзотические, дух этого мира обладает общечеловеческими свойствами.
Повесть — зыбкий жанр, балансирующий между большим рассказом и небольшим романом, мастерами которого были Гоголь и Чехов, Толстой и Бунин. Но фундамент неповторимого и непереводимого жанра русской повести заложили пять пушкинских «Повестей Ивана Петровича Белкина». Пять современных русских писательниц, объединенных в этой книге, продолжают и развивают традиции, заложенные Александром Сергеевичем Пушкиным. Каждая — по-своему, но вместе — показывая ее прочность и цельность.
Собрание всех рассказов культового московского писателя Егора Радова (1962–2009), в том числе не публиковавшихся прежде. В книгу включены тексты, обнаруженные в бумажном архиве писателя, на электронных носителях, в отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея, а также напечатанные в журналах «Птюч», «WAM» и газете «Еще». Отдельные рассказы переводились на французский, немецкий, словацкий, болгарский и финский языки. Именно короткие тексты принесли автору известность.
Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.