Любовь Лафайета - [3]
— Так его называли крестьяне. Это была какая-то гиена гигантских размеров, с черной полосой по хребту; она загрызла двух коровниц и пастуха, не говоря уже про овец, и люди опасались покидать свои посёлки. Епископ Мандский уверял в своих проповедях, что это чудище послано на землю в наказание за наши грехи. Король прислал отряд драгун, чтобы поймать или убить его; самые опытные охотники пытались напасть на его след. По вечерам я уходил из замка в лес, тайно надеясь встретить эту гиену и избавить от неё свои владения. Однажды я провёл в лесу целую ночь…
Дамы ахнули разом.
— Ваша матушка, должно быть, не находила себе места от тревоги, — укоризненно произнесла госпожа д’Айен.
— Матушка жила тогда в Париже… А моя бабушка и тётушки никогда не стесняли моей свободы. К тому же у меня была небольшая армия из крестьянских детей, которые стали мне верными товарищами…
— И что же гиена? — перебил Ноайль.
— Её подстрелил господин де Ботерн, королевский аркебузир, — неохотно признался Лафайет.
— И это вправду было чудовище?
— Раза в три больше обычного волка.
— Какой ужас! — воскликнула Луиза. — Ах, я бы умерла от страха, если бы только увидела эту гиену! А самой искать встречи с ней — ну уж нет!
— Вам нет необходимости подвергать себя опасности, для этого есть мы — мужчины! — снисходительно ответил ей Ноайль, стараясь вновь завладеть её вниманием.
— Иные женщины не уступают в храбрости мужчинам, — с горячностью возразила ему Адриенна. — Амазонки, например, презирали опасность и ничего не боялись!
— Я так не думаю, дорогая, это было бы неразумно, — повернулась к ней госпожа д’Айен. Её слегка беспокоила запальчивость дочери, склонной давать слишком большую волю воображению. — Наверняка были вещи, которых амазонки боялись и старались их избегать.
— Они боялись любви, — сказал Лафайет.
Все снова посмотрели на него; Ноайль с Луизой рассмеялись, и на щеках маркиза, подёрнутых лёгким пушком, вспыхнул румянец. Госпожа д’Айен посмотрела на старшую дочь с укором.
— Они боялись, что любовь сделает их слабыми, — тотчас продолжил Лафайет, и Луиза опустила глаза под его упорным взглядом. — Но любовь, напротив, делает женщин сильнее, я это знаю. Правда, не всем продлевает жизнь…
Голос его дрогнул, взгляд затуманился; он вскочил с пуфа и подошёл к окну, встав спиной к остальным и делая вид, будто рассматривает что-то во дворе.
Адриенна подалась вперёд в своем кресле; её васильковые глаза под густыми чёрными бровями стали ещё больше; луч солнца, заглянувший в комнату, пронизал её пышные, мелко вьющиеся волосы, и они нимбом засветились над головой. В этот момент Лафайет уже овладел собой и отвернулся от окна. Их взгляды встретились. Он улыбнулся, и Адриенна ответила ему такой же искренней улыбкой. Госпожа д’Айен посмотрела на них, потом на своего кузена вдвое моложе её, плотнее придвинувшегося к племяннице, и вздохнула. Браки заключаются на небесах, а устраиваются на земле, но как узнать, согласуются ли помыслы людей с Божественным промыслом…
2
Толпа водоворотом закручивалась вокруг статуи Людовика Возлюбленного, словно скакавшего по головам. В сгустившемся вечернем воздухе сильнее ощущались запахи жареного мяса, пряной колбасы и горячего хлеба; народ давился из-за них возле буфетов, и четыре десятка городских дружинников с трудом оттесняли желающих набить брюхо на дармовщинку. Возле бочек с вином тоже было не протолкнуться, а люди всё прибывали и прибывали. Голоса звучали громче и развязнее, то здесь, то там нестройно затягивали песни.
Набережную запрудили фиакры и кареты; состоятельным пассажирам приходилось выбираться из них и идти пешком. На берегу реки, у края площади Людовика XV, установили декорацию — Храм Гименея, нарисованный на холсте меж двух деревянных колонн, раскрашенных под мрамор; именно отсюда будут запускать шутихи под руководством самого Руджиери. В городской казне наскребли денег только на это да на балаганы, поставленные вдоль «бульваров» (за ширмой этого красивого слова скрывались немощёные просёлки на месте снесённой городской стены). Что ж, Париж не в состояний тратить на увеселения такие безумные деньги, как Версаль, но надо же отпраздновать бракосочетание дофина!
Карета Сегюров остановилась в конце улицы Сен-Флорантен, на углу сада Тюильри: дальше было не проехать. При виде толпы гувернёр нахмурился и принял озабоченный вид, однако его воспитанники, семнадцатилетний Филипп и четырнадцатилетний Жозеф, предвкушали веселье. Два лакея шли впереди, прокладывая дорогу, но против улицы Руаяль гувернёр велел всем остановиться: разумнее остаться здесь, ровно посередине, тем более что на фейерверк лучше смотреть издали.
На крыльце особняка, обращенного фасадом к площади, стояли дамы, которым не хватило места на балконах и возле окон; они негромко переговаривались, кутаясь в шали: хотя день 30 мая 1770 года выдался жарким, послезакатный сумрак принёс с собой прохладу. От крепкого запаха духов у Филиппа слегка кружилась голова; он украдкой рассматривал дам, боясь показаться нахалом, и с досадой понял, что среди них нет ни одной знакомой.
Слева темнели кроны деревьев в саду Тюильри, отделённом от площади стеной и рвом с каменной балюстрадой. Справа тёмная клоака шоссе, проложенного меж Елисейских Полей, извергала из себя подозрительную публику: вызывающе одетых женщин и недоброго вида мужчин, скрывавших нижнюю часть лица под платком.
В множестве книг и кинофильмов об Альфонсо Капоне, он же Аль Браун, он же Снорки, он же Аль «Лицо со шрамом», вымысла больше, чем правды. «Король гангстеров» занимал «трон» всего шесть лет, однако до сих пор входит в сотню самых влиятельных людей США. Структуру созданного им преступного синдиката изучают студенты Гарвардской школы бизнеса, на примере судебного процесса над ним учатся юристы. Бедняки считали его американским Робин Гудом, а правительство объявило «врагом государства номер один». Капоне бросал вызов политикам — и поддерживал коррупцию; ускользал от полиции — но лишь потому, что содержал её; руководил преступной организацией, крышевавшей подпольную торговлю спиртным и продажу молока, игорные дома и бордели, конские и собачьи бега, — и получил тюремный срок за неуплату налогов.
Почти двухвековая история семьи Рокфеллер, давшей миру промышленников, банкиров, политиков, меценатов и филантропов, первого миллиардера и одного из американских вице-президентов, тесно переплетается с историей США от Гражданской войны до наших дней. Их называли кровососами, а созданную ими крупнейшую в мире нефтяную компанию — спрутом, душившим Америку; считали кукловодами, управляющими правительством, — и восхищались их умением поставить на промышленную основу всё, даже благотворительность. Рокфеллеры коллекционировали предметы искусства, строили особняки — и вкладывали деньги в образование и здравоохранение.
Действие романа охватывает период с 1617 по 1643 год и основано на подлинных событиях. Всесильный временщик Кончино Кончики убит во дворе Лувра заговорщиками с ведома юного короля Людовика XIII, который наконец-то обретает всю полноту власти. Епископу Люсонскому предстоит пройти трудный путь, чтобы превратиться в великого кардинала Ришелье, а Мари де Роган, став герцогиней де Шеврез, будет плести против него заговоры, заслужив от короля прозвище Дьявол.
Весной 1794 года Польша, уже во второй раз вынужденная отдать часть своих территорий России, Пруссии и Австрии, восстала под руководством Тадеуша Костюшко, героя Войны за независимость США, чтобы вернуть себе целостность и суверенитет. Остаться в стороне не мог никто: либо ты поддерживаешь восстание, не считаясь с жертвами, либо помогаешь захватчикам; патриот ты или верноподданный, в чужих глазах ты всё равно либо изменник, либо предатель. Что могут Польша и Литва одни против трех сильных врагов? Да еще эти вечные раздоры между поляками и неспособность действовать сообща… Восстание разгромлено, его вожди в плену, Суворов входит в Варшаву, проложив себе путь огнем и мечом.
Первая половина XVII века – эпоха Ришелье и Людовика XIII, прозванного Справедливым, – была непростой в истории Франции: заговоры вельмож и мятежи гугенотов, крестьянские восстания и участие в Тридцатилетней войне, недород и эпидемии… И все же, как и в любую другую эпоху, люди трудились, веселились, женились, рожали детей, словом, жили своей обычной, повседневной жизнью. В книге представлена широкая панорама жизни французов того времени – от крестьян и ремесленников до королевских чиновников, придворных и мушкетеров.
Образ Людовика XIII читатели представляют себе по роману Александра Дюма «Три мушкетера», где король предстает второстепенным полукарикатурным персонажем, безвольной марионеткой в руках всемогущего кардинала Ришельё. Его сын, знаменитый «король-солнце», затмил своим блеском рано скончавшегося отца. Однако тот вошел в историю благодаря событиям, имевшим куда большее значение, чем курьезное происшествие с подвесками королевы Анны. Полководец, реформатор, композитор, кулинар, кузнец, парфюмер — немногие власть имущие могли похвастаться такой широтой интересов.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.