Любовь - [4]

— Да, — сказал Сетдар, — и все-таки их нет, этих миллиампер. Нет даже на одну секунду.

Он посмотрел по сторонам. Собственный источник питания был только у диктофона — портативной, изящной вещицы, кристаллические недра которой хранили тончайшие интонации и живое тепло любимого голоса. Однако фотоэлемент давал всего несколько миллионных долей ампера — большего диктофон не требовал.

Серебристая пирамидка эрголятора матово поблескивала на столе. Если бы емкости были заряжены! Но могучий источник исчерпал себя до конца в борьбе с радиацией там, у кратера. Где же взять ток?

И вдруг Сетдару стало страшно. Мысль еще не оформилась окончательно, но уже подчинила его себе, а была она так беспощадна, что впору задохнуться от тоски. И главное — ясно, что это единственный выход из положения.

Забыв о платке, Сетдар вытер холодный пот со лба ладонью. А может быть, все-таки не надо? Пусть через сто, пусть через триста лет, но в конце концов люди овладеют секретом создания материи. А бездна небытия глубока — и нет в ней никого, и нет из нее возврата…

Ты слышишь меня, Валентин Петров? Ты обязан меня услышать! Немедленно включи передатчик и сообщи на Станцию… Впрочем, там нет энергии, и тебя никто не услышит. Да и что ты можешь посоветовать? Разве ты поступил бы иначе, окажись на месте Сетдара? Невероятная ценность открытия заслонила бы все чувства.

Но как же случилось, Валентин, что ты вдали от лучшего друга в такую отчаянную для него минуту? Вспомни большое строительство в Каракумах. Под палящими лучами солнца движется машина, напоминающая океанский лайнер. И за ней остается широкое ложе канала, облицованное монолитом расплавленного песка. Помнишь? Вы вместе работали тогда на строительстве в районе Синего леса. И в лабораториях Икстауна — города ученых, возникшего в центре Заунгузских Каракумов, — вы тоже работали вместе.

А вспомни, как вы чуть не погибли в загадочном лабиринте города Железных Пещер. Только самоотверженность и выдержка твоего друга помогли вам победить в единоборстве с невиданным врагом. Эта самоотверженность спасла жизнь тебе и остальным ребятам во время третьей Лунной экспедиции. Все отделались сравнительно легко, только тебе да твоему другу потребовалась помощь медицины.

А случай с самопроизвольной реакцией актиния? Или та история с Руженой? Ведь кальмар остается кальмаром даже в эпоху Великого Братства.

Я могу напомнить тебе еще многое, но стоит ли это делать? Сейчас твой друг — один, с неодолимой привязанностью к жизни. С неумолимым долгом гражданина. Извини мне несправедливый упрек, Валя. Ты не виноват в сложившейся ситуации. Мне это известно лучше, чем кому-либо другому, ведь я — автор. Но очень уж обидно, что ты сейчас не вместе с Сетдаром. Твое присутствие спасло бы его. Я знаю: ты откроешь, что странная неорганическая живая материя, в существовании которой сильно сомневался твой друг, может служить практически неисчерпаемым источником энергии. Если б ты сумел сделать это открытие на сорок восемь часов раньше! Ведь Сетдар неправильно понял сообщение с ракетоплана: не двенадцать, а только двое земных суток отделяли его от встречи с друзьями… Через несколько минут двое суток превратятся в бесконечность. И ничего изменить тут нельзя.

Твой друг, Валентин, стоит у иллюминатора. Его лицо очень спокойно, он даже улыбается, но мы-то с тобой понимаем, чего стоит это спокойствие и что означает улыбка.

Он смотрит на ясную голубую звездочку. Расстояния — не существует. Он видит буйные краски Земли, он дышит бесподобной свежестью земного воздуха, слышит пенье птиц и прохладный, ласковый плеск морских волн на ашхабадском пляже. Как мало нужно человеку для счастья. Как много должен он оставить на пороге Пустоты!..

Голубая звезда приближается, увеличивается, меняет форму, раздваивается. Это уже не звезда, а глаза. Родные, неповторимые, единственные во всей вселенной, они мерцают сквозь пространство и время. В них — все краски и ароматы Земли, вся нежность человечества. Они любят и зовут…

Довольно! Мне изменяет решимость. Я готов сказать Сетдару библейскую фразу: «Что делаешь — делай скорее!» Делай, потому что ты не способен поступить иначе, а я могу вмешаться и все испортить.

Странная мысль пришла мне сейчас в голову. А ведь все-таки ты, товарищ Петров, виноват в том, что происходит на Станции. Я объясню тебе — почему.

Шестьдесят лет назад двое исследователей, одним из которых был отец твоего друга, обнаружили новый химический элемент. Он обладал комплексом чрезвычайно любопытных, порою странных свойств. Ты тоже занимался им, вместе с Бекиевым. Результат вашей работы принес вам всемирную славу — был создан источник тока микроскопических размеров, но исключительной стабильности ЭДС. Он мог непрерывно работать пять десятилетий. Но не это главное. Он допускал тысячекратное форсирование режима — вот что сыграло сегодня роковую роль.

Погоди, мне понятно, что ты хочешь сказать. Да, микроаккумулятор дал твоему другу возможность жить и работать, не замечая своего физического недостатка. Больше того, только благодаря ему не сорвалась последняя экспедиция. Ведь на Станции должны были работать десять человек. Но, когда вы уже закончили постройку и оборудование Станции, вас неожиданно свалил жесточайший инфаркт миокарда. Всех, кроме Сетдара, И вы вынуждены были вернуться на Землю, а он остался один делать работу десятерых.