Любовь - [172]
Ингрид открыла дверь и вошла в коридор, он немедленно наполнился ее энергично-перевозбужденным присутствием.
— Ванья заснула по дороге, — сказала она. — Совсем она сегодня устала, золотце. Еще бы, мы столько всего за день успели! Сначала пошли в Юнибаккен… Я купила годовой абонемент, так что вы сможете бесплатно ходить целый год.
Она поставила на пол пакеты, которыми была увешана, вынула из кармана кошелек, достала из него золотую карточку и протянула Линде.
— И купили новый комбинезончик взамен старого, такой же точно, а то старый тесноват стал… Вы ведь не будете сердиться?
Она взглянула на меня, я помотал головой.
— А заодно и варежки.
Она пошарила в пакетах и вытащила из одного из них пару красных варежек.
— Они пристегиваются к рукаву. И вообще большие, хорошие и теплые.
Она посмотрела на Линду:
— Ты куда-то собираешься? А, да, вы же сегодня идете с Кристиной в загул! — Она посмотрела на меня: — Осталось только тебе с Гейром что-нибудь придумать. Но не буду вам мешать. Я пошла.
Она обернулась к Ванье, та в сползшей на глаза шапке спала в коляске позади нее.
— Она наверняка проспит еще час. Утром почти не спала. Завезти ее в квартиру?
— Я сделаю, — сказал я. — А ты поедешь сразу в Гнесту?
Она посмотрела на меня вопросительно:
— Я? Нет, я собиралась в театр с Барбру. И думала заночевать у тебя в кабинете. Я думала… Я говорила Линде… А он что, нужен тебе самому сегодня?
— Нет-нет, я просто спросил. Можем мы, кстати, пойти поговорить? Я как раз хотел тебе кое-что сказать.
Большие глаза смотрели на меня из-за толстых стекол очков пристально и немного встревоженно.
— Можем пойти пройтись?
— Да, конечно.
— Тогда пойдем сразу. Мы быстро.
Я скрутил шайбы с болтов, фиксировавших другую створку двери, отвернул шпингалет, державший ее снизу, и вкатил коляску внутрь. Ингрид тем временем ушла на кухню глотнуть воды. Я оделся, обулся и увидел, что она уже ждет, стоя рядом и думая о своем. Линда ушла в гостиную.
— Вы что, решили разводиться? — спросила она, как только я закрыл за нами дверь. — Пожалуйста, не говори, что вы разводитесь.
Лицо у нее побелело как мел.
— Нет. При чем тут, нет, мы не разводимся. Я хотел поговорить о другом.
— Фуф, от сердца отлегло.
Мы вышли через черный ход, пересекли двор и двинулись по улице Давида Багаре в сторону Мальмшильнадсгатан. Я молчал, не зная, с какого бока зайти, как сказать. Она тоже помалкивала, но пару раз взглянула на меня, не то с удивлением, не то подбадривая.
— Не знаю, как сказать, — начал я, когда мы дошли до перекрестка и побрели к церкви Иоанна.
Пауза.
— Дело в том, что… Нет, скажу напрямик. Я знаю, что ты пьешь спиртное, когда остаешься с Ваньей. И ты это делала вчера. И… Я этого не потерплю. Это ни в какие ворота. Ты не должна так делать.
Мы шли, она все время внимательно смотрела на меня.
— Не то чтобы я хочу тебя контролировать. Живи как знаешь, меня не касается. Но с Ваньей другое дело. Тут у меня есть правила, и это недопустимо, нельзя. Понимаешь меня?
— Нет, — сказала она удивленно. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда не пила, оставаясь с Ваньей. Никогда. Мне бы это и в голову не пришло. С чего ты это взял?
В душе все схлопнулось. И как обычно в значимых для меня ситуациях, когда я заходил, точнее, оказывался вынужден зайти дальше, чем хотел, я видел происходящую сцену, включая и себя в ней, с удивительной, почти нереальной ясностью. Зеленая металлическая крыша церкви перед нами, черные безлистные деревья на кладбище, вдоль которого мы шли, блестящая голубая машина едет в горку по противоположной полосе. Моя чуть сутулая поступь, энергичная походка Ингрид. Как она смотрит на меня. Удивленно и с легкой тенью едва заметного осуждения.
— Я увидел, что содержимое бутылок убывает. Для верности я вчера сделал на них метки. Сегодня вечером оказалось, что из бутылок пили. Я этого точно не делал. Остаются только два человека, ты и Линда. Я убежден, что это не Линда. Значит, ты. Никакого другого объяснения нет.
— Оно должно быть, — сказала она, — потому что это не я. Карл Уве, мне очень жаль, но я не пила твое спиртное.
— Послушай, — сказал я, — ты моя теща. Я желаю тебе только добра, а не вот этого всего. Мне это совершенно не нравится. Последнее, чего мне хочется, — это тебя хоть в чем-то обвинять. Но что прикажешь мне делать, когда я знаю?
— Как же ты знаешь, когда ничего такого не было?
У меня тянуло живот. Ад какой-то.
— Пойми, Ингрид, — сказал я. — Что бы ты ни говорила, так дальше продолжаться не может. Ты потрясающая бабушка. Столько, сколько ты делаешь для Ваньи, не делает никто. Ты очень важный для нее человек. Она тебя очень любит. Я счастлив, что все так, и хочу, чтобы так и оставалось. Рядом с нами не так много людей, как тебе известно. Но если ты не признаешься, мы не сможем тебе доверять. Конечно, мы не запретим тебе видеться с Ваньей. Что бы ни произошло, встречаться вы будете. Но если ты не признаешься, не пообещаешь, что такого больше не будет, то ты не сможешь оставаться с Ваньей наедине. Никогда не будешь проводить с ней время одна. Ты меня поняла?
— Да. И мне очень жаль. Но так тому и быть. Я не могу признаться в том, чего не делала. Даже если бы хотела. Не могу.
Карл Уве Кнаусгор пишет о своей жизни с болезненной честностью. Он пишет о своем детстве и подростковых годах, об увлечении рок-музыкой, об отношениях с любящей, но практически невидимой матерью – и отстраненным, непредсказуемым отцом, а также о горе и ярости, вызванных его смертью. Когда Кнаусгор сам становится отцом, ему приходится искать баланс между заботой о своей семьей – и своими литературными амбициями. Цикл «Моя борьба» – универсальная история сражений, больших и малых, которые присутствуют в жизни любого человека.
Стремясь представить литературы четырех стран одновременно и как можно шире, и полнее, составители в этом разделе предлагают вниманию читателя smakebit — «отрывок на пробу», который даст возможность составить мнение о Карле Уве Кнаусгорде, Ингер Кристенсен и Йенсе Блендструпе — писателях разных, самобытных и ярких.
«Детство» — третья часть автобиографического цикла «Моя борьба» классика современной норвежской литературы Карла Уве Кнаусгора. Писатель обращается к своим самым ранним воспоминаниям, часто фрагментарным, но всегда ярким и эмоционально насыщенным, отражающим остроту впечатлений и переживаний ребенка при столкновении с окружающим миром. С расстояния прожитых лет он наблюдает за тем, как формировалось его внутреннее «я», как он учился осознавать себя личностью. Переезд на остров Трумейя, начальная школа, уличные игры, первая обида, первая утрата… «Детство» — это эмоционально окрашенное размышление о взрослении, представленное в виде почти осязаемых картин, оживающих в памяти автора.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.