Любовь к жизни - [40]

– Мне встретится на пути кто-нибудь? – задала я следующий вопрос.

Гиви ничего не ответил – губы его дрогнули, из приоткрытого рта вырвался довольно громкий хрип. Жутковато это смотрелось, если учесть то, что лицо кавказца было полностью неподвижно, а глаза мертвы. Словно ожила древняя маска на стене гробницы.

Даша невольно вскрикнула.

Ничего, это моя вина. Я неправильно задала вопрос. Человек, находящийся в трансе может ответить только на те вопросы, на которые действительно может ответить. То есть – информация для ответов на которые находится в его сознании. Человек, введенный в транс не может рассуждать или предполагать, он может отвечать только на прямо поставленные вопросы. Вот из-за этого-то, Гиви...

Гиви захрипел еще громче, его голова дернулась и на секунду мне показалось, что ожила одна из черточек его смуглого лица.

Так не пойдет. Если сейчас не исправить положения, то может произойти непоправимое – мозг Гиви запрограммирован на беспрекословное подчинение мне и послушно ищет сейчас ответ на мой вопрос. И, конечно, не может найти. Напряжение мозговых импульсов нарастает и может стать слишком высоким – и тогда Гиви умрет. Ну, в легком случае отделается простой шизофренией. А если ему очень повезет – всего лишь нервным истощением.

Но ведь я-то ничего плохого этому человеку не хочу. Может быть, он и находится на службе у преступника, но пока я ни в чем не уверена. И поэтому...

– У главного входа есть вахтер? – поспешно задала я следующий вопрос.

Воздух со свистом вылетел между посинелых губ кавказца.

– Нет, – сдавленно ответил он.

– Слава богу, – отозвалась Даша у меня за спиной, – значит, путь свободен!

– У главного входа есть охранник? – спросила я, не удовлетворившись ответом.

– Да...

– Один охранник?

– Да...

– Кто еще может быть в здании клиники?

Гиви снова захрипел. Понятно, он не знает ответ и на этот вопрос. Пора заканчивать наш разговор. Время уже поджимает. Ладонью я закрыла глаза Гиви и легонько дунула ему в лицо. Он замер мгновенно, словно пораженный ударом чудовищной силы мороза. Когда его веки снова поднялись, ни капли жизненного тепла в них уже не было. Как и остальные охранники, Гиви находился в состоянии глубокой каталепсии.

* * *

Нине было трудно говорить – это Васик понял сразу. Поэтому, как только она вытолкнула бескровными губами первые слова приветствия, он тут же заговорил сам, улыбаясь и беспрерывно касаясь дрожащими пальцами отстающей черной прядке на бледном виске Нины.

Васик говорил тихо и быстро, проглатывая слова, забывая в конце фразы то, что начинал говорить в начале. Он словно пытался закутать Нину в теплое одеяло своего присутствия, хотел наполнить своим нескладным костистым телом всю больничную палату – стерильно белую и казавшуюся холодной из-за своей неживой белизны.

Казалось, и Нина поняла это желание Васика, потому что замолчала и слушала его, иногда только кивая – смотрела в его глаза, и Васик смотрел в ее ласковые, слегка притухшие глаза, а то на слабо пульсирующую голубую венку справа на шее.

Когда не о чем было уже говорить, Васик накрыл лежащую на груди ладонь Нины своей.

Он улыбнулась.

– А мне здесь до утра разрешили остаться, – шепотом похвастал он, – доктор сказал, что я могу даже попросить носилки и спать на них...

– Васик... – позвала Нина и Васик прервался.

– Что?

– Ты ничего не рассказываешь о том, как там с Петей... – проговорила Нина.

– С Петей? – переспросил Васик. – Я думал, что тебе эта тема неприятна. Ты ведь... Я ведь... Я ведь помню, как ты реагировала на то, что у меня сын, оказывается, появился... А потом тебя из-за него еще и ранили...

– Тебе тоже досталось, – попыталась усмехнуться Нина, – но все-таки? Конечно, менты вовремя не смогли поспеть, но потом-то они хоть что-нибудь смогли узнать? – выговорив эту длинную фразу, Нина закашлялась, но как только приступ кашля прошел, заговорила снова. – Или, может быть, тебе звонили насчет выкупа.

– Никто мне не звонил, – мрачно ответил Васик, – я вообще тебя не хотел расстраивать, а ты сама об этом речь завела.

– Это ведь и меня касается, – очень тихо заметила Даша.

– Да... – проговорил Васик.

Он произнес какое-то совсем ничего не значащее предложение, потом сказал что-то об Ольге и Даше, потом перешел зачем-то на Витю – молодого человека Ольги – и сам не заметил, как рассказал Нине все, о событиях последних дней.

– Так, значит... – проговорила Нина, – мне кажется, этот Витя деловой человек и очень серьезный. Да еще – бывший солдат... Участвовал в военных действиях. Такой во многом может помочь.

Васик кивнул.

– А Петеньку во что бы то ни стало нужно отыскать, – неожиданно выпалила Нина и снова закашлялась. Ее рука зашарила по одеялу, Васик догадливо вложил платок в ее пальцы, Нина платок тотчас прижала к губам.

– Мы его найдем, – склоняясь к ней, шепотом проговорил Васик, – ты тут ни о чем не беспокойся. Лежи и набирайся сил. Доктор сказал, что с тобой вес будет в порядке. Я ему много денег дал, так что он, я думаю, для тебя постарается. А мы разберемся...

Нина снова закашлялась, прижав к губам платок. На этот раз кашляла она долго, задыхаясь, до слез; а когда приступ прошел, неловко начала прятать отнятый от губ платок под одеяло, перепачкав кровью руки и постель.