Любовь к жизни - [25]

Даша замолчала. Вдруг стало заметно, как она похудела и осунулась за все те дни, которые мы с ней не виделись. Да и это ее новая стрижка – очень короткая, что называется – под мальчика – обнажала худую и такую хрупкую шею. Даша молчала, и я не решалась сказать ни слова. Наконец, когда часовая стрелка настенных часов указала на цифру три, я заговорила:

– А с тем врачом, который берется лечить таких детей, ты общалась? – спросила я.

– Нет.

– Почему? – с недоумением проговорила я. – Если он берется лечит, значит, у него хоть что-то получается. Значит, он знает хоть что-то об этом заболевании. Тебе обязательно нужно...

– Да я понимаю! – воскликнула Даша. – Я уже много раз пыталась добраться до этого врача. Но у него какая-то непонятная система приема – в его клинику не пускают никого, кроме пациентов, записанных на прием.

– И ты запишись, – посоветовала я.

– Десять раз, наверное, записывалась, но мне все время говорили, что моей фамилии нет в списках.

– Странно, – сказала я.

– Странно, – согласилась Даша.

Мы еще немного посидели в тишине. Честно говоря, мне совсем не по себе было от Дашиного рассказа. Ведь это самое ужасное, если дети мучаются. Нельзя, чтобы мучились дети. И почему – откуда берутся такие силы, заставляющие мудрую природу создавать подобные отвратительные заболевания... Или это не природа виновата.

«Черт возьми, – подумала я, – поскорее бы приехал Васик. Рассказал бы о своем приключении. Разрушил бы это гнетущее состояние. А то мы сидим сейчас... Будто вся комната наполнена густой, как липкая смола, тоской. Даша не смотрит на меня. Задумалась о чем-то. Обычно, когда она о чем-то задумывается, он смотрит в окно – светлым и отрешенным – только ей свойственным взглядом. И сейчас – она в пол уставилась. Да, здорово изменилась моя подруга. Вечно витала в облаках, а сейчас была вынуждена столкнуться с проявлениями действительности. Да... Да еще какими проявлениями»...

– Интересно, – осмелилась я нарушить тишину, – что это с Васиком случилось? Менты, милиция... Неужели опять вклепался в какую-то историю? Это он может. У него просто талант какой-то.

– Что-то с Ниной случилось, скорее всего, – бесцветным голосом проговорила Даша, – и что-то серьезное, судя по всему. Голос у Васика по телефону был очень встревоженный. Я его не сразу и узнала.

– Ну, ты, наверное, преувелививаешь, – неуверенно сказала я, – может быть, от всех этих кошмаров, связанных с твоей работой, у тебя несколько изменилось ощущение действительности? Такое бывает. Когда нехорошо внутри тебя, тогда и снаружи все отвратительным кажется.

Даша пожала плечами.

– Сейчас он приедет и сам расскажет, – проговорила она, – я что-то на самом деле устала немного. Да и еще вот... – вспомнила она вдруг, – я ведь давно к тебе собиралась, да только не могла никак время выбрать. У меня к тебе просьба большая.

– Какая? – спросила я.

– Я понимаю, что не имею права заставлять тебя влезать не в свое дело, но мне очень нужна твоя помощь... – Даша, как обычно, начала издалека.

– Говори, – сказал я, – ты же знаешь, что любую твоя просьбу я исполню с радостью.

– С радостью... – невесело усмехнулась Даша, – радости в последнее время что-то маловато. Дело в том, Ольга, что хотела тебя попросить как-нибудь навестить меня на работе. Просто прийди и спроси меня у вахтера, тебе покажут, в какой я комнате занимаюсь. Лучше всего зайди в понедельник или во вторник. Или в пятницу, например. Но можешь и в любой другой день.

– По понедельникам у тебя бывают больные дети? – уже догадалась я.

– Точно, – кивнула Даша, – просто поговори с ними, пообщайся, как ты умеешь. Глядишь – и обнаружишь, как им можно помочь. Мне почему-то кажется, – доверительно добавила Даша, – что у тебя получится помочь им. Ты же ведь помогла уже многим людям.

Я неопределенно качнула головой. Прийти-то я смогу. Смогу и пообщаться с больными детьми, постараться проникнуть в подсознание кого-нибудь из них, чтобы выяснить – в чем причина их странной болезни. Если организм поражен на уровне психологическом, то почти наверняка я смогу быть чем-нибудь полезна для этих несчастных малышей.

– Так ты согласна? – с надеждой спросила Даша.

– Конечно, согласна, – ответила я, – в понедельник буду как штык.

– Отлично! – просияла Даша.

И раздался звонок в дверь.

* * *

Конечно, это был Васик. Но это был очень странный Васик. Одежда на нем болталась кое-как, а волосы были растрепаны так, что казалось, будто он приехал сюда не на машине, а скакал на коне через бескрайние снежные равнины. К тому же – что более всего бросалось в глаза – лицо Васика было изуродовано явно очень сильным ударом – губы вспухли и до сих пор сочились кровью – вокруг левой стороны рта расплывался обширный синяк, а когда Васик приоткрыл рот, чтобы поздороваться, стали видны острые осколки – то, что осталось от его передних зубов.

– Ждравштвуйте, – угрюмо прошепелявил он, вваливаясь в прихожую, – только-только ошвободилфя и фраву к вам. Ольга, – он исподлобья посмотрел на меня, – ты мне офень нувна, офень...

– Мамочки, – произнесла позади меня Даша, – вот это видок...

– Васик, – ошарашенно пробормотала я. – Кто тебя так отделал?