Любовь к жизни - [21]

– Не мешай!

– А теперь автоматом... Ой!

Человечек на экране монитора на секунду замешкался доставая из-за спины автомат и был тут же сражен ракетой, вылетевшей изо рта гигантского монстра, похожего одновременно на скорпиона и осьминога.

– Блин, – с сердцем сказал Петя, – из-за тебя все. Если бы меня никто не отвлекал...

– Дай мне! Дай мне! Дай мне! – заголосил Васик. – Теперь я знаю, как здесь нужно... Ну, отдай, сказал, клавиатуру, тебе вредно много в компьютер играть, ты еще маленький.

Петя, насупившись, сбросил с колен клавиатуру и соскользнул с дивана. И был тут же подхвачен Ниной.

– Пойдем на кухню со мной, – поднимая Петю на руки, сказала она, – чай с вареньем пить. Любишь варенье?

– Не очень, – признался Петя, – я йогурты люблю. И шоколадки.

– И йогурты есть, и шоколад...

– А мне у вас нравится, – сообщил Петя уже по дороге на кухню, – мама не разрещает много шоколада есть, а вы – разрешаете. Только скажи этому... чтобы он не орал так и не ругался... Разве можно так говорить – не сри в компот?

– Конечно, нельзя, что ты...

Васик, не замечая ничего вокруг, ожесточенно лупил длинными костистыми пальцами по кнопкам клавиатуры, иногда невнятно вскрикивая и подпрыгивая на диване.

Глава 5

Оторвать от компьютера Васика удалось только через полчаса. Нина ежеминутно показывала ему часы и говорила, что на встречу с медиками из института, о которой Васик договаривался вчера, они могут и не успеть.

Но Васик только отмахивался рукой и снова погружался в компьютерные баталии. Наконец, Нина поняла, что не компьютере тут дело, и Васик, скорее всего, просто боится медицинского обследование. Не то, чтобы боиться по какой-то причине – тем более, что причина есть и вполне определенная – а просто... не по себе ему.

Нина просто выдернула шнур из розетки, а когда Васик открыл рот, чтобы нецензурно выразить свое негодование, она поставила перед ним жующего очередную конфету Петю – и Васик немедленно заткнулся.

– Так, – проговорил он, нехотя поднимаясь на ноги, – значит, к врачам... А, может быть, отложим встречу, а? – он просительно посмотрел на Нину. – Сегодня суббота. Сходим куда-нибудь... втроем. А на обследование пойдем завтра. Или в понедельник.

– Или никогда, – подхватила Нина, – пойдем, Васик. Сам ведь понимаешь, что бессмыслено тянуть. Пойдем, а то и правда опоздаем.

– Значит, к врачам... – задумчиво проговорил Васик.

Он нахмурил брови и грозно посмотрел на Петю:

– Хочешь в больницу? – спросил он его. – А? Кровь из пальца брать?

– Перестань пугать ребенка! – тут же встряла Нина. – Такими методами...

– Да не боюсь я, – перебил ее Петя, – чего я там не видел у врачей. Я почти каждый день в больницу хожу. Я уже привык...

Васик осекся и посмотрел на Нину так, что она тут же взяла Петю на руки и понесла в прихожую.

Васик вздохнул и снова опустился на диван. Его охватило какое-то странное беспокойство. Он мало что понимал в своем состоянии, но точно знал одно – проходить вместе с Петей обследование ему не хотелось.

«Но может же такое быть, – думала Нина, обувая Петю, – что он все-таки не сын Васику. Мало ли – внешнее сходство еще ничего не значит. И если Петя – не сын Васику... Столько сразу снимается проблем. Вообще-то... одна проблема остается – сын или не сын, но он болен. И как говорит его мать, болен серьезно. И оставить его без помощи тогда, когда отец Васика и в самом деле мог бы ему помочь, было бы... было бы»...

Впрочем, мысли Нины тоже путались и обрывались.

* * *

Во дворе дома, где жил Васик, стояли все больше автомобили иностранного производства. И машина самого Васика стояла тут же – приземистая японская колымага. Дело в том, что двор дома, где жил Васик, образовывал так называемый колодец. То есть – выход из двора был только один – через большую подворотню, которая на ночь наглухо закрывалась при помощи громадных размеров решетки, от калитки в которой у каждого жильца дома был ключ. Вот почему некоторые автомобилевладельцы не боялись оставлять свои роскошные средства передвижения во дворе. Ну, оставалось, конечно, вероятность того, что раздеть машину могут и жильцы дома, но ведь отдельной категории людей свойственно думать о других людях только приятное и радостное – поэтому двор дома, где жил Васик, и превратился в небольшую такую стоянку.

А вот неприметная белая «шестерка», скромно притулившаяся у подъезда, где находилась квартира Васика, принадлежала не жильцу этого дома.

Два человека, сидевших на заднем сиденье «шестерки» понятия не имели, кому принадлежит эта машина. Человека, сидевшего за рулем – угрюмого парня с темным небритым лицом и розовой свежевыбритой головой – они видели впервые и им даже не представилась возможность перекинуться с ним хотя бы парой слов. На все вопросы угрюмый парень либо утвердительно кивал, либо отрицательно мотал головой.

Одного из сидевших на заднем сиденье «шестерки» звали Колян, другого – Толян. Эти двое были примечательны лишь тем, что не были ничем примечательны – и поэтому удивительно походили друг на друга.

Оба – и тот, кого звали Колян, и того, кто откликался на имя Толян – носили короткие спортивные прически и черные кожаные куртки – «пилоты». На руках у обоих были тонкие кожаные перчатки. На ногах, покрытых свободными, низко свисающими спортивными штанами, красовались тяжелые армейские ботинки с тупыми носами, угрожающие высовывающимися из-под штанов.