Любовь к жизни. Рассказы - [57]

Женщина гребла так же глубоко и сильно, как и мужчина, она помогла направить лодку против течения и причалить к берегу. Спустя минуту она уже стояла на берегу и при помощи веревки вытащила из лодки четверть недавно убитого оленя. Вскоре к ней присоединился мужчина, и они общими усилиями подняли челнок на берег. Их с радостным визгом окружили собаки, и в то время как девушка возилась с собаками, мужчина увидел поднявшуюся с места Карину Сейзер. Он стал протирать глаза, словно не доверяя своему зрению.

– Карина! – воскликнул он очень просто, тотчас же подошел к ней и протянул руку. – Господи, я не верю своим глазам. Может быть, мне все это снится. Как-то раз меня весною ослепил снег, и я на некоторое время потерял зрение. Со мною это бывало несколько раз.

Карика Сейзер побледнела, и сердце ее болезненно сжалось. Она могла ожидать чего угодно, только не холодного тона и просто протянутой руки. Однако она овладела собой и сердечно ответила на рукопожатие.

– Помните, Дэвид… Ведь я часто угрожала вам тем, что вот возьму и приеду к вам.

– Только перед самым-то приездом и не написали ни слова. – Он рассмеялся и взглянул на индеанку, которая в эту минуту входила в хижину.

– Я вполне понимаю вас, Дэвид… Очень может быть, что на вашем месте я поступила бы точно так же.

– Прежде всего пойдем и чем-нибудь закусим, – сказал он весело, не обращая внимания на интонацию миссис Сейзер. – Вероятно, вы порядком устали. Какой дорогой вы ехали сюда? Вверх по реке? Значит, вы зимовали в Даусоне? Или, может быть, вы воспользовались последним санным путем? Это ваши? – и он указал на проводников, устроившихся у костра.

После того он открыл дверь и предложил Карине войти в дом.

– В прошлом году я отправился из Сёркла вверх по реке, – продолжал он. – Пришлось идти по льду, и я временно поселился здесь. Я думаю пока что заняться изысканием на Гендерсон-Крик. А если не удастся, пойду вверх по берегу Стюарт.

– А вы, знаете, не очень изменились, – сказала она, стараясь перевести разговор на личные темы.

– Да, я, пожалуй, немного исхудал, но зато у меня окрепли мускулы. Вы это хотели сказать?

Она не ответила, пожала плечами и стала глядеть на девушку, которая развела огонь и при слабом освещении жарила большие куски оленьего мяса.

– Вы долго прожили в Даусоне?

Он обтесывал березовое топорище и задал вопрос, не подняв головы.

– Нет, всего несколько дней, – ответила Карина, все еще следя за индеанкой и почти не слушая Пэна. – Вы что спросили? Сколько я прожила в Даусоне? Ах, в Даусоне я прожила месяц и очень была рада, когда уехала. Надо вам сказать, что я не очень-то люблю северян. Они слишком уж несдержанны в своих чувствах.

– В сущности, они по-своему правы – в том отношении, что отказались от многих условностей. А время для путешествия вы избрали очень хорошее. Вы можете осмотреть все и уехать отсюда еще до появления москитов. Ваше счастье, что вы не имеете представления о том, что за ужасный зверь москит.

– Возможно. Но расскажите мне что-нибудь о себе. Как живете? Что делаете? С кем встречаетесь?

Говоря таким образом и задавая вопросы, она не отрывала взгляда от индеанки, возившейся у печки.

В эту минуту Винапи растирала на камне кофе, и делала это с упорством, свидетельствующим о нервах столь же первобытных, как и способ растирания. Держа в руках кусок кварца, она раздробила отдельные кофейные зерна.

Дэвид Пэн обратил внимание на пристальный взгляд Карины Сейзер, и легкая улыбка скользнула по его губам.

– Да, здесь раньше был кое-кто, – не спеша ответил он. – Несколько молодцов с Миссури и из Корнуэллса. Они все теперь работают на Эльдорадо.

Миссис Сейзер внимательно посмотрела на девушку.

– Индейцев здесь, кажется, немало, – заметила она.

– Индейцы издавна живут ниже Даусона. Редко-редко кто-нибудь заглянет сюда. Кроме Винапи, здесь никого нет, но и она родом из Койокука.

Вдруг страшная слабость овладела Кариной Сейзер. Ей казалось, что Дэвид Пэн отодвинулся от нее на огромное расстояние, а вся бревенчатая хижина закружилась, как пьяная. Только очутившись за столом, она несколько пришла в себя. Она почти все время молчала, сказала лишь несколько слов о погоде и о стране, а Дэвид пустился в объяснения различий между золотыми россыпями в Верхней и Нижней Стране.

– Вы даже не считаете нужным осведомиться о причине моего приезда сюда, – сказала наконец Карина. – Очевидно, вы и без моих объяснений все знаете…

Они встали из-за стола, и Дэвид снова принялся за свое топорище.

– Вы получили мое письмо?

– Последнее письмо? Думаю, что не получил. Очень может быть, что оно прибудет позже вас и странствует теперь около Берч-Крик. О почте в наших местах лучше не говорить. Это сплошной позор. Ужас – и больше ничего!

– Дэвид, что же с вами такое случилось? Вы деревянный какой-то… – Она заговорила твердо и резко, основываясь на прежних отношениях. – Почему вы не спросите, как я живу? Неужели же вас это совсем не интересует? Знаете, мой муж умер!

– Разве? Как жаль. Когда же это случилось?

– Дэвид! – Она готова была заплакать от огорчения. – Но хоть несколько писем моих вы получили? Вы, правда, не отвечали, но я все же не могу себе представить, чтобы вы совсем не получали моих писем…