Любовь к жизни. Рассказы - [177]

– Держу пари, что пьяница Хонкинс туда не полез! – с уверенностью воскликнул Хэтчину Билл.

Лицо старого Джима просияло.

– Я принимаю ваше пари, Билл, – сказал он, – вы проиграете.

– Однако как же этот старый хрен мог сдвинуться с места? – спросил Митчелл.

– Взяли его, голубчика, – объяснил Джим, – связали и бросили на дно лодки. Пришли за ним прямо сюда, стащили вот с этого самого стула, да еще трех других таких же горьких пьяниц, валявшихся около пианино. Все потянулись по Юкону, направляясь к Даусону, словно их обуяло сумасшествие. Все отправились – и женщины, и дети, и грудные младенцы, – одним словом, все! Бидуэлл подошел ко мне тогда и сказал: «Джим, ты уж за меня поработай здесь, в «Монте-Карло», – я тоже отправлюсь!» А я и спрашиваю его: «А где же Бэрлоу?» – «Тоже, – говорит, – ушел». Повернулся этак и, не дождавшись моего ответа, вдруг марш в лодку, да и поплыл, как оглашенный. Вот я тут и сижу теперь один. За три дня только вам и подаю в первый раз.

Приятели переглянулись.

– Черт побери!.. – проворчал Хэтчину Билл. – Похоже на то, что мы с тобой, Кинк, всегда опаздываем. И когда подают суп, вместо ложек мы приносим вилки…

– А что, у тебя кошки заскребли на сердце? – сказал Кинк Митчелл. – Хороши золотоискатели! Все меднолобые, пьяницы да бездельники!

– Да еще унизившиеся до брака с индианками! – добавил Билл. – Ни одного порядочного золотоискателя во всей банде!.. Настоящие золотоискатели вроде нас с тобой, Кинк, – продолжал он авторитетно, – сейчас все в поте лица трудятся на Березовой балке. Из всей этой даусонской публики не найдется ни одного мало-мальски приличного шахтера, и я тебе серьезно говорю, что и шагу не сделаю для какой-то там Кармакской заимки. Сначала дай мне посмотреть, какого цвета найденный песок, а потом уж…

– Правильно!.. – согласился Митчелл. – Давай еще выпьем!

Выпив еще, они вытащили свою лодку на берег, перетащили весь багаж в свою хижину и стали готовить обед. Но, по мере того как проходили часы, они все более и более волновались. Они привыкли к молчанию великой пустыни, но могильная тишина города наводила на них уныние. Не раз ловили они себя на том, что прислушиваются, стараясь уловить какой-нибудь звук, или, как выразился Билл, «ожидая, что вот-вот подаст голос то, что и подать-то его не может». По пустынным улицам они опять прошли до «Монте-Карло», чтобы выпить, потом бродили по берегу реки у пароходных пристаней, но там только бурлила вода да время от времени показывались на мгновение лососи, блестя на солнце чешуей.

Они присели в тени пакгауза и разговорились с чахоточным смотрителем, который не ушел со всеми только потому, что у него было кровохарканье. Билл и Кинк рассказали ему, как они решили забраться наконец в свою хижину и после тяжкой летней работы основательно отдохнуть. С некоторой настойчивостью, в которой, с одной стороны, слышалось желание, чтобы он им поверил, а с другой – ожидание от него по этому поводу возражений, они стали мечтать, как теперь будут наслаждаться своей праздностью. Но смотрителя это нисколько не интересовало. Он перевел разговор на золотые россыпи в Клондайке, и им никак не удавалось сбить его с этой темы. По-видимому, ни о чем другом он не был теперь способен ни думать, ни говорить, пока, наконец, Хэтчину Биллу это не надоело и он со злобой и негодованием не вскочил со своего места.

– Ну его к дьяволу, этот ваш Доусон! – воскликнул он. – Дался он вам!

– Правильно!.. – подтвердил Кинк Митчелл, просияв. – Ничего путного не сделают все эти желторотые золотоискатели.

Снизу показалась лодка. Она была длинна и узка и пробиралась у самого берега. Ее толкали длинными шестами против течения несколько человек, стоявших в лодке.

– Это партия из Серкл-Сити, – указал на них смотритель пакгауза. – Я жду их с утра. Обитатели Сороковой Мили опередили их на сто семьдесят миль. Они тоже не дураки. Даром времени не теряют!

– Мы пока здесь посидим, – вкрадчиво сказал Хэтчину Билл, – и посмотрим, как они будут проходить.

В это время показалась другая лодка, вслед за которой, после небольшого промежутка, появились еще две. Между тем первая лодка уже поравнялась с сидевшими на берегу. Пока обменивались приветствиями, люди на лодке не переставали работать шестами, и хотя лодка двигалась против течения не очень скоро, все-таки через полчаса она скрылась из виду.

А снизу лодки все шли и шли бесконечной вереницей. Беспокойство Билла и Кинка возрастало. Они поглядывали друг на друга с недоумением, и когда глаза их встречались, они смущенно отворачивались. Но под конец не выдержали и вызывающе посмотрели друг на друга прямо в глаза.

Кинк уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но никак не мог найти подходящих слов и сидел с открытым ртом, уставившись на своего компаньона.

– Вот именно это самое я и думал, Кинк, – сказал ему Билл.

Они глупо ухмыльнулись и молча, точно сговорившись, сразу поднялись с места и отправились домой. Чем ближе подходили они к своей хижине, тем быстрее шли, и наконец бросились бежать со всех ног.

– Разве можно терять время, когда проходит мимо такое множество людей? – бормотал Кинк, засовывая жестянку с дрожжами в горшок из-под бобов и схватывая сковородку и кофейник.