Любовь к мятежнику - [8]

Старший Блэкхорн кивнул головой, позволив едва заметной улыбке слегка смягчить свои аскетические черты. Он не носил парика, и его седые волосы не были напудрены — традиция Джорджии, продиктованная жарой. Но покрой его черного атласного жилета и сюртука был безупречен. Строгий шелковый воротник усиливал впечатление угрюмой властности, окутывающей его личность.

— Даже среди нас, колонистов, Майлз, встречаются такие, кто культивирует тонкости цивилизации.

Глаза Роберта окинули великолепный чиппендейлский стол, накрытый скатертью из дорогого ирландского полотна и уставленный тончайшим фарфором. Массивные серебряные канделябры поддерживали спермацетовые свечи, которые заливали всю комнату золотым светом.

— Смею заметить, у нас в доме есть любая роскошь, которую только можно найти в домах английского высшего света, и все, что от нас требуется, — работать на это. — Квинтин бросил вызывающий взгляд в сторону Роберта.

— Совершенно верно. Почти как нам, беднягам военным, служащим его величеству в этой чертовой кампании, вот только наша оплата всегда задерживается, — миролюбиво сказал полковник Ашбертон, делая еще один глоток прекрасной мадеры и не ощущая напряжения между отцом и сыном.

— Кстати, о кампании… Я слышал: вы скоро передислоцируетесь в Августу, — заметил Квинтин, зачерпнув ложку супа.

— Мы отправляемся через неделю, королевская милиция вместе с несколькими моими регулярными частями, — ответил Ашбертон.

— Надеюсь, вы загоните этих негодяев мятежников в реку и утопите, — сказал Роберт с горячностью.

— За взятие Августы!

— Правильно, правильно, — в один голос отозвались полковник и майор.

Все четверо мужчин подняли бокалы.

— Послушай, Квинтин, твой кузен все еще в верховье с индейцами из племени криков? — спросил майор. — Они будут полезными союзниками, когда мы захватим дальние территории, чтобы стереть этих мятежников с лица земли.

— Девон может быть где угодно. У него ветер в голове. Не то, что его старший брат Эндрю, который надежен, как скала, — ответил Роберт.

Квинтин нахмурился.

— Девон удерживает мускогов, или криков, как ты их называешь, преданными британским властям, преподнося им подарки от его величества, но что до использования их в войне… — На мгновение он залюбовался золотистыми каплями мадеры, играющими на свету. — Думаю, это весьма неразумно.

Лицо Роберта стало похоже на грозовую тучу, но ответил не он, а полковник Ашбертон:

— Как так, Квинтин? Они свирепые воины.

— Да, свирепые. Вы когда-нибудь были в глубине страны и видели резню? Всем, кто родился в этой колонии, хорошо известно, что индейцы могут сделать, когда выйдут на тропу войны, уверяю вас.

— Но дикари находятся под началом британской регулярной армии, сэр. Я протестую, — возразил полковник.

Квинтин усмехнулся.

— Если дать им волю, никто не сможет удержать мускогов под контролем. А они не остановятся, чтобы спросить, принадлежит ли семья к тори или вигам, прежде чем скальпировать их.

— Это едва ли говорит в пользу таких людей, как ваш кузен-полукровка. Он всегда уверял правительство его величества, что люди его племени — верноподданные его величества, — сказал Оливер.

— Бедняги лишь хотят спасти свою землю. Армия пообещала, что их территория не будет незаконно заселяться. Именно по этой причине так много георгианцев в отдаленных колониях поддерживают мятеж — земельный голод. Но я могу вам гарантировать, что если правительство его величества втянет мускогов в эту войну, это приведет огромное число верноподданных прямо в руки повстанцев.

Полковник Ашбертон задумался над словами Квинтина, но его молодой собеседник насмешливо фыркнул:

— Как только мы попадем в глубь страны, британская сталь очистит землю от этого сброда.

— Лучше скажите мне, Майлз, когда вы отправляетесь и кто будет участвовать в операции?

Квинтин откусил кусочек сочной розовой говядины и запил ее густым белым вином. Обед проходил великолепно.

— Я заметил, что ты не сказал о твоей предстоящей женитьбе нашим высокочтимым гостям. Передумал? — Роберт сидел в вертящемся кресле в своей библиотеке, прищурив глаза на Квинтина.

— Нет, — Квинтин развязал ленту, стягивавшую на затылке его длинные, до плеч, волосы. Потирая шею, он взглянул на Роберта с холодным удивлением. — Малышка меня устраивает. Она некрасива, здорова и не слишком образованна, так что не нарожает мне идиотов.

— Некрасива, а?

— Тебе чертовски хорошо известно, что я не хочу красавицу, которая очарует всех мужчин в Саванне и потом позволит половине из них задирать ей юбки. — Он сделал глоток превосходного коньяка, завезенного контрабандой из Франции, затем рассмеялся. — Бог мой, если я правильно оценил эту кальвинистскую старую деву, которая вырастила ее, Мадлен будет достаточно напугана в нашу брачную ночь и не захочет, чтобы еще какой-нибудь мужчина прикасался к ней.

— Итак, посели наследника в ее утробе и будешь знать наверняка, что он твой, — сказал Роберт.

Квинт остановил взгляд темно-зеленых глаз на человеке, которого он называл отцом, и цинично спросил:

— Может ли хоть один мужчина настолько доверять своей жене, чтобы быть уверенным, что дети его собственные?