Любовь к мятежнику - [19]

Когда они въехали на Санкт-Джеймскую площадь, Квинтин показал ей впечатляющую резиденцию губернатора Райта и несколько других домов влиятельных людей. Затем он указал вперед на один из великолепнейших особняков, которые Мадлен когда-либо видела.

— Это ваш городской дом? — чуть ли не взвизгнула она.

Квинтин невозмутимо улыбнулся, словно позабавленный ее провинциальностью.

Строение было кирпичное, трехэтажное, с шестью огромными окнами на каждом из первых двух этажей. Изящные мансардные окна для третьего этажа размещались в крыше. Когда они подъехали к воротам, молодой слуга-негр поджидал их, чтобы отвести лошадей в конюшню. Квинтин помог Мадлен спешиться, в то время как Джаспер и его люди последовали за мальчиком к задней стороне дома.

Как всегда, когда Квинтин касался ее, Мадлен почувствовала, что пульс ее участился, и странное захватывающе ощущение омыло все тело. Мадлен поняла, что не в силах встретиться с его насмешливыми зелеными глазами. «Он знает, как волнует меня, черт бы его побрал!»

— Ну, вот и вы. Наконец-то. Я жду вас целое утро.

Эти слова исходили от высокого, худощавого джентльмена с седыми волосами. Он стоял в проеме широких двойных дверей, которые держал открытыми слуга в ливрее. По властному тону и высокомерной позе Мадлен поняла, что это, должно быть, Роберт Блэкхорн.

Она разгладила складки дорожных юбок из золотой парчи и подняла голову, аккуратно поправив капор так, чтоб были видны несколько блестящих каштаново-красных прядей. Стараясь не дрожать перед лицом этого сурового старика, она поднялась по каменным ступеням рядом с Квинтином и грациозно присела перед своим будущим свекром.

— Ну, что мы имеем, хм?.. — Роберт взял холодную руку Мадлен и галантно поцеловал ее. Он выразительно поднял брови на Квинта, словно разделяя какую-то личную, только им двоим известную шутку — шутку чад Квинтином.

— Вы несомненный сюрприз, девушка. Да, да, сюрприз. Никогда не знал вашу мать. Должно быть, вы похожи на нее. От старика Тео вы не могли унаследовать такую внешность.

— Вы очень добры, сэр, хотя я знаю, что выгляжу должно быть, ужасно после недели пути по болотам и остановки в индейском лагере.

— Вот это воистину приключение, не так ли? Она по-настоящему храбрая девушка, а, Квинтин! Храбрая и красивая. Выигрышная комбинация.

Голубые глаза Роберта скрестились с зелеными глазами Квинтина в таком горячем поединке, что это могло бы раскалить и без того душный воздух Джорджии по меньшей мере градусов до пятидесяти.

Снисходительное удовлетворение старика взвинтило нервы Мадлен, несмотря на его любезные слова. Квинтин хранил непреклонное молчание, входя вместе с ними в холл. «Его отец насмехается над ним из-за меня, но почему, если я ему понравилась?»

Ее размышления о неприкрытой враждебности между отцом и сыном улетучились в тот момент, когда они вошли в дом. Центральный холл был потрясающий. Сверкающие дубовые полы были застелены великолепными коврами различных оттенков голубого и золотого. Французские шелковые обои с нежными розовыми цветами покрывали высокие стены и заканчивались лепными украшениями. В огромном канделябре, представляющем собой причудливые медные завитки и хрустальные подвески, горела по меньшей мере сотня свечей.

— Ваш дом очень красив, мистер Блэкхорн, — сказала Мадлен с благоговейным трепетом. — Даже в Чарлстоне едва ли найдется много домов такой редкой красоты и изящества.

Роберт невесело рассмеялся.

— Да, нам удается удивить большинство гостей Джорджии.

— Если вы считаете, что это стоит внимания, то подождите, пока увидите Блэкхорн-Хилл, — сказал Квинтин.

— Да. Хилл. Именно там вы поженитесь. В эту субботу, не так ли, Квинтин? — Глаза Роберта снова сошлись в поединке с глазами Квинтина.

— Да, отец, именно в эту субботу, — только и ответил Квинтин.

Невеста подумала, что с таким же успехом речь могла идти о предстоящей казни.

Мадлен была слишком возбуждена, чтобы отдыхать в прекрасной комнате, которая была ей отведена. То, что сегодня вечером за обедом она должна будет встретиться со старшим сыном Аластера Эндрю и другими родственниками, еще больше усиливало ее тревогу.

Она позвонила служанке и отдала распоряжение приготовить ей ванну, затем начала вытаскивать платья из своих сундуков.

— По крайней мере, встречаясь с грозной семьей Блэкхорнов, я буду хорошо выглядеть, — пробормотала она, затем вспомнила странную фразу Квинтина о ее внешности, что она гораздо больше понравилась ему, когда была грязной и растрепанной, чем когда привлекательно одета. — Ну, что ж, я не собираюсь выглядеть как трубочист, только чтобы потакать его причудам.

Она вытащила из груды одежды, сваленной на кровати, персиковое платье тончайшего шелка и попросила служанку погладить его, затем погрузилась в ванну, готовясь к суровому испытанию, которое, она знала, предстояло ей сегодня вечером.

Квинтин наблюдал, как Серена Фаллоуфилд величественно вплыла в дверь, сбрасывая свою легкую накидку и роняя ее в руки служанки, при этом отлично зная, что он смотрит на ее великолепную грудь, открывающуюся в низком декольте пурпурного парчового платья. Кусочек кружева, выглядывающий из-под лифа между грудей, скорее усиливал эффект скандально низкого выреза, чем делал его скромнее. Ее глянцевые черные волосы были уложены в высокую прическу с массой колечек и завитков, которая возвышалась на добрых восемь дюймов. Голубые глаза Серены прищурились, когда леди проплывала через комнату к тому месту, где стоял Квинтин. Подставляя свою фарфоровую щеку для поцелуя, она неприлично прижалась к нему своей грудью.