Любовь к ближнему - [39]

Голос у нее дрожал, как она ни старалась придать своим словам сердечность. У меня в мозгу творился ужасный переполох: я должен был как-то защититься, причем быстро, ни в коем случае не выглядеть застигнутым врасплох. Я знал, что человек, мучающийся недоверием, охотнее хватается за вымысел, чем смотрит в лицо истине. Сюзан вошла сама, не дожидаясь приглашения.

– Надо же, как тут у тебя мило, даже со вкусом! Вот, значит, куда ты приходишь каждый день. Ты не спрашиваешь, как я узнала?

– Ты меня выследила?

– Ничего подобного!

К ней возвращалась уверенность. Она достала из сумочки фиолетовый конверт из качественной веленевой бумаги, толстой и мягкой, в таких шлют друг другу весточки влюбленные.

– Ты не догадываешься?

– Нет.

Она вынула из конверта листок, исписанный тем же почерком, каким был написал адрес.

– Читай. Это анонимное письмо. Автор – твой доброжелатель. Наверняка одна из твоих приятельниц, которых ты тут принимаешь, пока учишь арабский язык.

От этих слов у меня все поплыло перед глазами. Я с трудом удержался на ногах, я не мог поверить в услышанное. Кто сыграл со мной эту подлую шутку? Мне бы повалить Сюзан на кровать и заняться с ней любовью – прекрасное отвлекающее средство. Но секса мне хотелось не больше, чем повеситься. Я постарался придать лицу надлежащее ситуации выражение.

– Действительно, надо было раньше тебе сказать. Я снял эту конуру, чтобы в спокойной обстановке зубрить после работы языки.

– Да уж, языки не знают здесь покоя, кто бы сомневался!

– Лучше взгляни, прежде чем острить.

По случайности на столике, рядом с книгой о Каббале, лежали открытыми тетрадка и хинди-французский словарь; здесь же присутствовал, благо, заглавием вниз, еще один томик – ежегодник «Шаловливый Париж». Все вместе могло ее отвлечь, послужить хоть каким-то доказательством того, что мой бордель является на самом деле степенной библиотекой.

– Пойми, Сюзан, мне тридцать пять лет, у меня трое детей, работы по горло. Мне нужна своя комната, что-то вроде тайного садика, чтобы приходить в себя. Знаю, это ошибка, но рано или поздно я бы тебе об этом рассказал.

Я чувствовал, что жена готова проглотить эту наживку, отбросить мучительные подозрения.

– Об этом никто не знает, ни Жюльен, ни Жан-Марк…

– Наконец-то правдивые слова. Это я подтверждаю, они совершенно не в курсе дела.

Во мне проснулась безумная надежда. Часы показывали двадцать минут шестого. Моему следующему ангелу, в действительности сущему мастодонту, было назначено только на шесть часов. Немного везения и побольше расторопности – и я успею успокоить Сюзан, даже проводить ее до машины.

– Пойдем выпьем чего-нибудь в бистро на углу.

– Нет, я предпочитаю твой тайный садик, хочу посмотреть, какие растения здесь произрастают, какие плоды здесь возделываются.

К ней вернулась язвительность. Ясное дело, кровать под балдахином, белые атласные простыни и вышитые на подушках сердечки с монограммами «Полюбим друг друга друг на друге» (согласен, сомнительное предложение!) расходились с моей версией. Она озадаченно осмотрела мое рабочее место, присела, попрыгала, проверяя упругость матраса.

– Наверное, на этой кровати и происходит изучение восточных языков. Чувствую, стоит мне растянуться – и я заболтаю на арабском.

Она опрокинулась на спину, растопырила ноги, завиляла тазом, заверещала, замотала из стороны в сторону головой.

– Как тебе мой выговор?

Я и забыл, что моей супруге было присуще чувство юмора. Положение ухудшалось. Надо было без промедления уводить ее. Спуститься вниз, убраться от этого знойного места подальше.

– Тебе это кажется странным, знаю. Но мы переживаем кризис, я опасался, что ты плохо это воспримешь. Пойдем выпьем пива, нам обоим это будет полезно.

Сюзан указала пальцем на этажерку, уставленную бутылками водки, коньяка, фруктовых ликеров. Все до одной были початые.

– Как я погляжу, от иностранных языков пробуждается жажда. Надеюсь, ты, по крайней мере, не стал алкоголиком?

– Это старые бутылки, я собрал их из-за этикеток.

– До чего же приятное у тебя любовное гнездышко! Надо было пригласить меня сюда раньше. А что, я бы пришла!

– Я так и собирался поступить, поверь, я готовил тебе сюрприз.

Вранье изливалось из меня, как тошнотворный сироп. Она напряглась.

– Ты жалок, Себастьян. Скажи мне, кто эта женщина?

И она протянула, вернее, швырнула мне в лицо фиолетовый листок. Я взял его, содрогаясь от страха. Почерк оказался знакомым. Она не стала маскироваться. Письмо писалось не второпях, строчки были ровные, выдавая продуманный замысел. Вот что было написано на одной стороне листа красивым почерком, синими чернилами:

«Твой муж – проститутка. Он принимает женщин во второй половине дня в доме № 19 по улице Край Света, 75004, Париж, 5-й этаж, вверх по лестнице. Код 07852, домофон на имя Виржиля Кутанса». В скобках были указаны станции метро «Сен-Поль» и «Отель-де-Виль» – сразу угадывалась студентка, пользующаяся общественным транспортом. Наверное, я ужасно побледнел, иначе Сюзан не спросила бы меня, как я себя чувствую. У меня ослабели ноги, мозг утратил способность воспринимать окружающее. Язык не мог выговорить ни слова, я судорожно подыскивал хотя бы одно, которое рассеяло бы колдовство. Но у меня не было даже сил объявить это письмо бессовестной клеветой. Я не знал, что хуже: быть пойманным с поличным Сюзан или преданным Дорой. Лишь одно было совершенно ясно: нет ничего хуже сочетания того и другого. Я не мог поверить, что моя возлюбленная оказалась способна на такое, ведь она только и болтала что о милосердии!