Любовь из металла - [57]

когда-нибудь видели роботов? Должны были. Но об этом никогда не говорилось. Если вы не в курсе, то могли бы подумать, что МЕТА — это очередная огромная, засекреченная, едва ли связанная с государством организация, сотрудничающая с неясной шпионской структурой, или замешанная в политику иной страны.

Только одной вещи им будет не хватать, если я однажды пропаду — той половины бутылки вина каждую ночь. Так что, я, по крайней мере, оставлю по себе след.

— 2 —

— Я же говорила, что-то может измениться, да?

Ее волосы были уложены высоко наверх, в башню из кос с вплетенными в них крупными серебряными блестками. Ее облегало длинное серебристое платье, и сложно было сказать, где заканчивается ткань, и начинается кожа. Но платье почти наверняка было сотворено из ее кожи, так что это была кожа, в любом случае. Глаза ее отливали зелено-голубым, изумруд и ляпис-лазурь.

Как в моих немых грезах, я завернула за угол… и встретила ее. Глаю. Вот она стоит и ждет.

— Что? — переспросила я.

— Твои обстоятельства изменились, разве не так? Не твои сексуальные наклонности. Я в курсе, что они неизменны. Ты хочешь увидеть его? — Мое сердце замерло, когда я столкнулась с ней, теперь оно выскочило, и я не могла произнести и слова. — Хм, — сказала она. — Вижу, хочешь.

— Но… — начала я.

— Если ты со мной, то можешь пройти куда угодно, куда я тебя поведу. Плюс, у них сегодня встреча, у людей, которые могли бы захотеть встать на твоем пути. Сегодня тренировочный день. У них тут тренировки, для людей… как строевая подготовка. Тренировки на непредвиденные случаи. Тренировки на случай падения компьютеров. Забудь. Пойдем со мной.

Это было правдой, я не встретила никого во время своей прогулки на восходе. Правда, я думала, что комплекс еще погружен в сон. Действительно ли МЕТА отправила весь состав на обучение всего лишь часом позже восхода солнца?

Тревожно было идти за ней. Грация ее движений казалась чуть ли не сверхъестественной. Нет, какое жалкое слово — конечно, она была сверхъестественной. Цвет ее волос — на тон светлее его волос — пламяподобный, но, в то же время, насыщенный. Хотелось впиться зубами в этот цвет. С ним я так и поступала.

— Обнаженные деревья, — сказала она, когда мы проходили под ними. — Листья вернутся?

Сильно удивившись, я ответила:

— Да… весной.

— Моя программа говорит мне то же, но я не уверена, что этому можно доверять. Как они могут вернуться? Они все отпали.

Она — ужасающее олимпийское дитя, неудовлетворенная смертной Землей, сбрасывающей листву осенью и остывающей. Более того, у нее не было настоящих воспоминаний о прошлом. Сильвер, ныне Верлис, знает об осени.

Я вспомнила, как она задавала мне вопросы, когда перед концертом вместе с Айрисой они превращали меня в Золушку, — задавала по-царски, но очаровательно.

Может, она все еще пытается помочь мне расслабиться? Сработало бы это с другими?

Я не могла заставить себя спросить ее: «Это Шина убила Шарффи?», — или что-то в этом роде. Все, о чем я могла думать…

Этот устрашающий грохот в моей крови. Страх, отвращение, смущение — неуместное. Я бы пробежала по лезвию бритвы, чтобы добраться до него. Я была его рабом. Мы все их рабы. Зачем противиться этому?

— Что случилось с Джейн? — все-таки решилась спросить я, пока Глая вела меня через просвет между двумя высокими блоками.

— С Джейн все в порядке. Не переживай. Она не с ним.

Я почувствовала стыд и раздражение. Глая решила, что это была основная причина моего интереса. А так ли она неправа?

— Видишь ли, — продолжала Глая. — Я несколько озадачена соснами. Они не облетают, ведь так?

— Не знаю. Может быть.

— Но на них все еще остались иголки.

— Да.

Мы ступили на трап. Он начал двигаться, бесшумно и довольно быстро, и увез нас под землю.

— Бедная маленькая Лорен, — сказала Глая. Она обернулась и улыбнулась мне. — У тебя все будет хорошо.

Мы оказались в гигиеническом подземном переходе, мягко освещенном и снабженном лифтами.

— Сюда, — указала она.

В лифте я стояла всего в двух футах от нее. Я чувствовала запах ее духов, а также ложный, но вполне убедительный, чистый запах человеческих феромонов и телесную привлекательность.

Один раз она потянулась и погладила мои волосы — по-матерински. Я дернулась в сторону раньше, чем сообразила.

— Не нервничай, — сказала она, словно принцесса, успокаивающая пугливую собаку. — Он действительно хочет увидеть тебя.

— Почему ты всегда говоришь «он»? Ты имеешь в виду Верлиса? Так почему не называть его «Верлисом»?

— Есть только один Верлис, — ответила она.

Он их лидер. Я поняла это. Если не из всего остального, так точно из якобы-сна в то утро, когда он осадил Голдхоука. Верлис их господин. Нет другого господина кроме Верлиса.

Лифт достиг какого-то уровня, и мы вышли. Хорошо освещенный коридор. Мне не было надобности расспрашивать ее об этом. Никто не мог проникнуть так глубоко в комплекс, если не обладал чипом высшего доступа, и если машина не провела его.

А она машина. Все они машины. Но только он дважды рожденный. Поэтому он король.

— Глая, — обратилась я.

Она остановилась и скосилась на меня. Пока мы шли, она поменяла цвет теней на глазах с золотого на сливовый. Помимо демонстраций или совершения преступлений, трансформации их тел могут быть для них хобби, которым они занимались от скуки.