Любовь и злодейство гениев - [73]
Потом понять пришлось, и я оставил немалую часть себя на этих шипах, и долго предстоит мне восстанавливать рабочую форму в искусстве, которое исцеляет все! […]
Ах! Я по-настоящему любил ее, и любил с еще более горестным пылом оттого, что чувствовал по явным признакам: она никогда не согласится отдать кому-то всю душу, и сердце ее всегда выходило неуязвимым из любых испытаний на прочность! Теперь остается узнать, было ли в ней то, чего я искал! Или в ней вообще ничего не было!
Несмотря на все, я плачу об утрате этой Грезы Грез».
Эти слова как нельзя полнее подводят итог любовному приключению двух молодых художников — этих двух неприкаянных душ и израненных сердец. Во всяком случае, Дебюсси до самой смерти держал у себя в кабинете на камине ее скульптурную композицию «Вальс», попавшую к нему так и не установленным путем[19].
В 1893 году Роден с Розой перебрались жить на улицу Скриб в Белльвю, а в 1896 году он арендовал виллу в юго-западном пригороде Парижа Мёдоне.
Но и там он никак не мог забыть Камиллу. В глубине души он надеялся, что она вернется.
Но она не возвращалась. И тогда Роден придумал для себя спасительную формулу: амбициозной Камилле просто не хватило терпения. Вот строки из его письма тех лет, которые, увы, стали пророчеством:
«Я уверен: она будет несчастна, узнав жизнь, сожалея и плача, осознав, что стала жертвой собственной творческой гордыни».
А Камилла решила, что она еще достаточно молода, она еще может попытаться вступить в новый этап независимого творчества, и она начала работать не покладая рук, работать, как одержимая. Она похудела и поменяла прическу. Она стала совсем другой.
«Определяющее влияние на творчество Камиллы Клодель оказала флорентийская школа; так были заложены основы, позволившие ей позднее сопротивляться чарам Родена».
(Опубл. в журн.: «Иностранная литература», 1998, № 10, раздел документальной прозы, статья РЕЙН-МАРИ ПАРИ «Камилла Клодель» (пер. с франц. Натальи Шаховской)
Она не имела никаких дел с Академией, и ее талант совершенствовался как бы сам собой. Что же касается роденовского стиля, то теперь она отчаянно старалась порвать с ним, ведь именно он играл для нее, не знавшей других влияний, роль академического.
Рэн-Мари Пари по этому поводу задается вопросом:
«Такой разрыв требовал отваги, которой нельзя не восхищаться. Он требовал отваги интеллектуальной, а также душевной и физической. Но не переоценила ли она свои силы?»
Камилла жила одна в доме на Итальянском бульваре. Квартира эта была ей одновременно и мастерской, и спальней, и гостиной, и кухней. Единственная мебель — кровать и стул. В ее волосах появилась первая седина, черты лица заострились. Работы продавались плохо. Да и какие могли быть возможности стать «покупаемым автором» у одинокой женщины, лишенной средств к существованию? Ведь даже Родену понадобилось не одно десятилетие, чтобы его признали Великим. А ведь он был не один. Сколько в его скульптурах было заложено ее труда, сколько замыслов, принадлежавших ей?!
Окружающие очень скоро заметили, что Камилла стала другой — молчаливой, замкнутой, неулыбчивой. Все, кто знал ее раньше, с грустью отметили эту перемену, но об истинной причине перемен они могли только догадываться.
Глядя на Родена раньше, Камилла не могла определить, чего было больше на самом деле — любви, уважения или зависимости. Так или иначе, теперь она полностью освободилась от этого чувства. Да, она признавала его талант и продолжала ценить его как мэтра, но как человек он не вызывал больше у нее никакой симпатии. Его энергетика, его слепой эгоизм и холодная воля раньше подавляли ее, мешали ей развиваться, но теперь она не намерена была их больше терпеть.
Она вдруг поняла, что Роден никогда не интересовался ею как личностью. Да, он не раз говорил ей, что она неотделима от его скульптур, и в этом смысле он не мог без нее обойтись. Но это было совсем не то, что было нужно ей самой. Он разрушил ее жизнь. И как она могла быть так очарована им? Хотя, с другой стороны, а кто она такая? Ученица и модель, которая спала с Роденом… Одна из многих…
Рэн-Мари Пари констатирует:
«Для публики личность и искусство Камиллы Клодель едва ли отделимы от личности и искусства Огюста Родена; это рукав могучей реки, чуть отклонившийся от основного русла и иссякший в песках».
Страдая от подобных мыслей, Камилла написала своему другу Матиасу Морхардту:
«Месье Роден осведомлен, что злые языки осмеливаются утверждать, будто бы он — автор моих работ. Зачем же совершать поступки, которые могут подкрепить эту клевету? Если месье Роден действительно желает мне добра, у него есть все возможности сделать это без того, чтобы возбуждать подозрения, что успехом моих произведений, над которыми я столь напряженно тружусь, я обязана его советам и его вдохновению».
Один из исследователей творчества Камиллы Клодель Брюно Годишон отмечает:
«Существует мнение, что Камилла Клодель многим обязана своему учителю Огюсту Родену. Однако если констатировать факты, особенно касающиеся работ, задуманных до 1893 года, придется обозначить границы этой зависимости».
