Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - [48]

– Ну, пару слов-то он все-таки написал без ошибок, – со смехом сказал Орри, когда они с Мадлен уже в сумерках шли через сад к реке. – Но вот все остальные…

– И ты мог бы взять такого необразованного человека?

– Мог бы, будь у него нужный мне опыт. В целом из письма как раз следует, что такой опыт есть. Он пишет, что я могу запросить рекомендации у его прежнего нанимателя – пожилого бездетного вдовца, который владеет табачной плантацией недалеко от Роли, но больше не хочет заниматься делами. Мик хотел бы купить у него плантацию, но у него нет на это средств. Ее разделят на две небольшие фермы.

Они дошли до пирса, выступавшего в спокойное течение Эшли. На другом берегу на отмели стояли три белые цапли, неподвижные как статуи. Орри хлопнул себя по шее, сгоняя комара. Звук шлепка напугал птиц, они взлетели и плавно скрылись вдали.

– Только вот с мистером Миком есть одна сложность, – продолжал Орри, садясь на старое бревно. – Он не освободится до осени. Говорит, что не может уехать, пока его наниматель не устроится как следует у сестры, которая забирает его к себе.

– Это уже рекомендует его с лучшей стороны.

– Определенно, – согласился Орри. – Так что сомневаюсь, что найду кого-нибудь лучше. Наверное, мне следует написать ему и начать переговоры о жалованье.

– Да, конечно. А у него есть жена, семья?

– Никого.

– Я все хотела спросить тебя… – глядя на спокойную гладь воды, тихо сказала Мадлен, – что ты сам думаешь об этом?

– Я хочу детей, Мадлен.

– Даже зная правду о моей матери?

– То, что я знаю о тебе, гораздо важнее. – Он поцеловал ее в губы. – Да, я хочу детей.

– Я очень рада, что ты это сказал. Джастин считал меня бесплодной, а я всегда подозревала, что это его вина. Но мы ведь скоро это выясним, правда? Вряд ли кто-нибудь трудится над этим так же прилежно, как мы с тобой. – Она сжала его ладонь, и они оба расхохотались. – Хорошо, что появился этот мистер Мик, – добавила Мадлен. – Даже если ты не сможешь уехать до осени, то, по крайней мере, напишешь в Ричмонд о своем согласии.

– Да, пожалуй, это я могу сделать уже сейчас.

– Так ты решил!

– Ну… – Ему не нужно было продолжать, она и без слов все поняла.

– Что-то здесь уж очень злые комары, – сказала Мадлен. – Давай-ка лучше вернемся в дом и выпьем по бокалу кларета. А может, найдем и другой способ отпраздновать твое решение.

– В постели?

– О нет, я не это имела в виду… – Мадлен покраснела и добавила: – Не прямо сейчас.

– Тогда что?

Она уже больше не могла сдерживать улыбку:

– Думаю, пора уже наконец развернуть ту саблю, которую ты так старательно прячешь наверху.

Глава 19

«Наш Рим», – называли его коренные жители.

В юности миссис Джеймс Хантун больше предпочитала изучать молодых людей, чем историю старых городов, и все-таки даже небольшого количества с таким трудом втиснутых в нее знаний хватало, чтобы относиться к подобному сравнению просто как к очередному подтверждению виргинской надменности. Эта надменность насквозь пропитывала Ричмонд и воздвигала барьер между коренными жителями и теми, кто приезжал из других штатов. На первом же частном приеме, куда Эштон и ее мужа пригласили, как она сама считала, только для того, чтобы проверить их персоны и родословные, одна седовласая дама, по виду явно очень важная особа, услышала, как она с раздражением заметила, что совершенно не понимает характера виргинцев.

– Это потому, – сказала ей дама, одарив Эштон ледяной улыбкой, – что мы и не янки, и не южане – Югом мы обычно называем те штаты, где живет слишком много этих вульгарных хлопковых плантаторов. Мы – виргинцы, и это слово говорит само за себя. – Выставив напоказ ее невежество, важная особа уплыла прочь.

Кипя от ярости, Эштон подумала, что ничего более отвратительного на этом вечере с ней уже не произойдет, но она ошибалась. Супруга Джеймса Честната Мэри, южнокаролинка с весьма ядовитым языком и теплым местом в ближайшем окружении миссис Дэвис, поприветствовала ее по имени, но даже не остановилась, чтобы поговорить. Эштон испугалась, что сплетня о ее связи с Форбсом Ламоттом и покушении на Билли Хазарда последовала за Хантунами в Виргинию.

Таким образом, в тот вечер она провалила сразу два испытания. Но наверняка впереди ждали и другие, и Эштон была полна решимости одержать победу. Несмотря на то что ничего, кроме презрения к этим высокородным джентльменам из правительства и их надутым женам, заправлявшим в местном обществе, она не испытывала, эти люди обладали властью, а ничто так не притягивало Эштон, как власть.

Как и Вечный город, «наш Рим» тоже стоял на холмах, только вот размерами, конечно, сильно уступал итальянскому. Даже притом, что в последнее время сюда хлынули толпы желающих найти место при новом правительстве, чиновники всех мастей и просто всякий сброд, население Ричмонда лишь немногим превышало сорок тысяч человек. Был здесь и свой Тибр – река Джеймс, которая текла сначала на юг, а потом сворачивала на восток, к Атлантике; только вот воздух на Капитолийском холме наверняка наполняли более приятные запахи, чем запах табака. Ричмонд же был буквально пропитан им, и во всем городе пахло как на табачном складе.