Любовь и верность - [57]

Алек потер подбородок, поросший за день щетиной. Не так уж легка попытка угодить Мэри Арден, подумал он с печальной усмешкой. Стоит ли дождаться возвращения Мака или просто повозить по лицу бритвой?

К собственному стыду, совсем недавно он увидел розовую сыпь на ее белых бедрах. У бедной девочки останутся ощутимые воспоминания о нем, причем едва ли они будут приятными, несмотря на ее чудодейственную мазь. На следующей неделе в Рейнберн-Корте ему придется позаботиться о том, чтобы не причинить ей боль, даже если он будет вынужден бриться по пять раз в день.

Глава 20

Весь последний час Мэри подскакивала от любого шума, крика или стука в соседнюю дверь. Карточный вечер проходил весело, из-под двери, соединяющей ее спальню с комнатой Оливера, тянулся сигарный дым. У них также была общая ванная комната, и Мэри заливалась краской всякий раз, когда кто-то из гостей Оливера выходил облегчиться.

Без сомнения, мужчины могут продолжать разговор, справляя малую нужду, что Мэри казалось просто несносным и скандальным. Впрочем, она не привыкла находиться в такой близости от мужчин и сталкиваться с их грубым поведением. Когда она жила в доме своего брата Альберта, ее поселили на чердаке со слугами, лишив собственной девичьей комнаты над магазином, чтобы уступить ее родившимся близнецам. Сейчас Мэри в некотором роде по-прежнему жила над магазином, но мужчин любого возраста в офисе на Маунт-стрит просто не было. С ними жили Гамблен, миссис Норрис и экономка-кухарка. Миссис Норрис начала свою карьеру как Норин де ла Рю – Уличная Норин. На улице она и оставалась, пока тетя Мим не наняла ее. Тетя Мим была придирчивым, но справедливым работодателем, а Норин оказалась куда более толковой кухаркой, чем куртизанкой, так что домашняя жизнь Мэри в последние четыре года была вполне комфортной.

Но будет ли она чувствовать себя так же комфортно теперь, когда тетя Мим хочет вернуть себе управление агентством? Только время покажет.

Мэри в сотый раз взглянула на часы, слушая раскатистый смех Алека за дверью. По крайней мере хотя бы один из них хорошо проводит время. Никогда еще Мэри так не переживала.

Ее волосы были распущены и перехвачены у затылка темно-розовой лентой, подходящей по цвету к платью чайного цвета, которое она решила надеть. Розовый – девичий, хрупкий цвет. У рыжеволосой Мэри в жизни было мало розовых вещей, потому что это противоречило неписаным женским правилам. Однако Мэри подумала, что розовый ей вполне к лицу, поэтому решила заглянуть в несколько магазинов, продающих подержанные вещи, чтобы подправить свой гардероб, когда она вернется в город. Конечно, в офисе ходить в розовых туалетах не пристало, если она хочет, чтобы ее воспринимали всерьез, – для этого подойдут коричневый, серый и синий цвета, – но, возможно, у нее появится больше свободного времени, тогда она сможет как-то развлекаться.

И она будет делать это в розовых платьях.

Только что пробило половину десятого. Ей кажется, или в комнате Оливера стало потише? Налив из графина стакан родниковой воды, которую ей принесли в номер, Мэри сделала нервный глоток. Воду она не заказывала, но в отеле «Форзит пэлас» предоставляли все виды услуг, включая подготовку номера ко сну. Ха! Как будто она не способна сама отогнуть уголок одеяла и взбить для себя подушки. На подносе, который принесла ей горничная, стояла также хрустальная вазочка с конфетами, но Мэри была так взвинчена, что не могла съесть и одной штучки. С ее-то везением она обязательно запачкает платье шоколадом, и он прилипнет к ее зубам.

Мэри ходила взад-вперед по комнате, то и дело отпивая по глотку воды и сокрушаясь, что это не продукция компании «Рейнбернз спешиал резерв». Где же Бауэр? Может, у него какой-то срочный вызов к пациенту, и он не сможет прийти к ней? Так много зависит от точного времени его прихода. Мэри знала, что в карты можно играть ночи напролет, но она не могла… Внезапно она ощутила невероятную усталость от удивительных событий этого дня. Ей захотелось только одного – забраться под одеяло с отогнутым уголком и заснуть.

Мэри зевнула, так широко открыв рот, что челюсти щелкнули. Господи! Если Бауэр не придет в ближайшее время, она может не услышать стук в дверь. Мэри села на одно из кресел и закрыла глаза. Всего лишь на минутку.

Она не услышала, как он вошел, не почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы на передней части ее платья. Мэри разбудил щелчок фотоаппарата.

Она попыталась свести вместе половинки расстегнутого лифа, голова у нее шла кругом.

– Д-доктор Бауэр! Как давно вы здесь?

Комната Мэри сияла огнями. Она старалась создать «романтическую» атмосферу, но сейчас включены были все электрические лампы. Мэри заморгала, пытаясь сбросить с себя дремоту. Ее руки и ноги были словно налиты свинцом.

– Не очень давно, моя дорогая, – отозвался Бауэр. – Я стучал, но вы не ответили. Я подумал, что вы не слышите стук из-за шума в соседней комнате. Ну а потом я увидел вас спящей, как сказочная принцесса на троне… – Он провел пальцами по щеке Мэри, и она сильнее вжалась в кресло.

– Но к-как вы вошли? – Мэри была абсолютно уверена, что запирала дверь на замок.