Любовь и вечность - [18]

— Мне удалось найти более разумный выход, — успокоила Мирисса брата. — Всякий раз, когда я замечала, что он подъезжает верхом или в коляске к парадной двери, я опускала засов и не обращала никакого внимание, как бы громко он ни барабанил в дверь. Как ты понимаешь, папа в своем кабинете никогда не прислушивается к стукам, а раз слуг в доме, кроме старушки миссис Коснет, приходящей по утрам, нет вообще, ему ничего не оставалось, как разворачиваться и уезжать.

Гарри посмеялся ее рассказу.

Но потом сказал:

— Подобное не должно больше повториться. И, само собой разумеется, если тебе хочется иметь лошадь, моя родная, я найду ее для тебя.

— Но я не намерена платить за нее столько, сколько собираешься ты, — заметила Нирисса. — Мне просто нужна молодая лошадь, на которой можно будет ездить по окрестностям, поскольку мне порой так хочется поразмяться.

— Я думаю, — сочувственно согласился Гарри, — и я обещаю, что ты сможешь кататься и на моей лошади, когда я буду бывать дома, и мы будем брать ее по очереди. Я прошу прощения за свою глупость. Как это я не мог понять раньше, до чего же гадкую и тоскливую жизнь ты здесь ведешь?!

Нирисса громко запротестовала:

— Это не так. Вовсе не гадкую и не тоскливую! Я очень счастлива здесь с папой, а теперь я смогу позволить себе оплачивать работу миссис Коснет по три, а возможно, и по четыре дня в неделю вместо двух, и смогу кормить папу намного лучше, чем могла позволить себе раньше. Теперь он даже сможет иметь иногда бокал красного вина на обед. Ты же знаешь, какое это дня него удовольствие, а у нас вина не было уже целую вечность, исключая вчерашний вечер.

— Вчера, перед тем как заснуть, я подумал, что Дельфина обязана что-то сделать для тебя. В конце концов, тебе уже почти девятнадцать. Мне кажется, что, если бы была жива мама, она сообразила бы (она ведь была удивительно умной женщиной), как сделать так, чтобы ты ездила на какие-нибудь балы и получала приглашения на приемы, где могла бы познакомиться с молодыми людьми твоего возраста.

Мирисса засмеялась.

— Ты похож сейчас на пожилую вдовушку, устраивающую мой брак… ведь к этому ты ведешь разговор, не правда ли… Гарри? Значит, ты считаешь, мне пора замуж?

— Я думаю, ты должны иметь шанс. — ответил Гарри, — а кого ты можешь выбрать здесь, в этой Богом забытой глуши?

Нирисса обошла вокруг стола и обняла брата.

— Люблю тебя, братец, — сказала она, — и ты не должен за меня волноваться! Только помоги мне купить не очень дорогую лошадь, и я буду самой счастливой на свете!

— Обязательно, — пообещал Гарри, — но я все-таки настаиваю на твоей поездке с папой и со мной в Нин.

Мирисса перебирала в мыслях скудное содержимое своего гардероба и никак не могла сообразить, что можно было бы перешить какие-нибудь из маминых, безнадежно устаревших, да и просто старых платьев, когда прибыл с письмом грум в ливрее маркиза Свайра.

Принимая от него послание, Нирисса догадалась, от кого оно, и не сомневалась, что это Дельфина сообщает ей об отмене приглашения в Пин.

Но вместо этого она прочла следующее:

Полагаю, нам надо постараться как можно лучше выпутаться из той сумятицы, которую внес в наши планы папа вчера вечером, а поскольку герцог твердо настаивает на вашем с ним и с Гарри приезде в Лин, мне остается только послать тебе кое-что из нарядов.

Я возвращаюсь в Лондон завтра рано утром и оттуда пришлю тебе дорожный сундук с кое-какими из моих платьев, которые я отложила для раздачи бедным или вообще на выброс.

Я уверена, ты сможешь переделать их или починить там, где это требуется, по крайней мере они будут смотреться лучше, чем те старые лохмотья, что были на тебе вчера вечером.

Передай Гарри, пусть ведет себя пристойно и проявляет скромность в отношениях с герцогом, иначе он потом об этом здорово пожалеет!

Ваша Дельфина.

Нирисса дважды перечитала письмо.

«Она все еще сердится на нас, — подумала девушка, — но ни она, ни мы ничего в прошлом исправить уже не можем. По крайней мере хоть Гарри порадуется, что приглашение герцога все еще остается в силе и всех нас ждут в гости».

Нирисса долго не могла избавиться от ощущения, что сестра обращается с ней как дама из благотворительного общества, раздающая подарки бедным детям. Однако, когда дорожный сундук прибыл, Нирисса уже не в состоянии была справиться с чисто женским возбуждением.

Прошли годы с тех пор, как она в последний раз надевала новое платье.

Приподняв покатую крышку дорожного кожаного сундука и увидев его содержимое, мисс Стэнли почувствовала, как поднялось у нее на строение, и никто, даже Дельфина, не сумел бы заставить ее почувствовать себя несчастной в тот момент.

Все платья оказались модными и в отличном состоянии. Видимо, Дельфина просто никогда не надевала ничего, что нуждалось даже в малейшей починке.

Большую часть отосланных младшей сестре платьев старшая отвергла, раз надев, из опасения критики своих соперниц, которые осудили бы ее за повтор.

Нириссе не дано было узнать, как по возвращении в Лондон Дельфина велела своей горничной отложить в сторону самые замысловатые и вычурные наряды, а также те, которые могли бы, по ее мнению, привлечь внимание к сестре.