Любовь и смерть Геночки Сайнова - [5]

Лицо его ничего не выражало, кроме ощущения водки внутри и звуков Битлз снаружи…

И Бэлла Сергеевна – практикантка из педагогического с огромным вырезом на платье, обнажавшем совершенно "бриджитт-бордоевские" доблести, почему то в задумчивой грусти смотрела на изнанку Васькиного лица…

А на третьем этаже, рядом с мужским тубзиком прямо на подоконнике Перя щедрою рукой выставил две бутылки шампанского. Розен притащил свою "орбиту" на батарейках, и Банечка подвывая и подвизгивая все гоняла послушного Розена, – перемотай опять на начало, снова, и снова: "If I fell in love with You, would You promiss to be true? And help me understand! Course I ve been in love before, And I know the love was more then just holding hands…"…

Перя все подливал в граненые стаканы, пятнадцать минут до этого украденные послушным Розеном в автомате для газировки.

Пейте девчонки, пейте. Скоро конец школе, может последний раз здесь пьем… а потом, вступительные, и кто куда, я в Москву, Розен в медицинский… А ты.

Аллочка, куда?

Я в сельхозакадемию, на агронома, – захохотала Аллочка, слегка поперхнувшись шампанским и хлопая себя кулачком по груди.

Да, пролилось, пролилось вот, – Перя тоже протянул руку и участливо принялся стряхивать невидимые капли с выступающих частей юного Аллочкиного организма.

А в физкультурном зале, исполняющая обязанности диск-жокея учительница английского языка, Ольга Алексеевна доставала из глянцевого "хелпового" конверта отливающий вороным крылом британский винилл, и уже нетерпеливо шипела игла… и вот: "Ю мэйки ми диззи мисс Лиззи!"… И совсем одуревший от водки внутри и Битлов снаружи – Васька подпрыгивает и кричит. Опять подпрыгивает и сызнова принимается размахивать своими зелеными клешами…

Ох, – вздыхает про себя Бэлла Сергеевна, и нескрываемые ее бриджитт-бордоевские достоинства начинают вздыматься все выше и выше.

А на третьем этаже возле тубзика, на подоконнике стоят уже опустевшие бутылки. "Орбита" на батарейках мурлыкает "иестердэй", и парочка топчется в непонятном толи танце, толи поцелуе…

Аллочка, пойдем в раздевалку…

Мм-мм…

Аллочка, пойдем, дорогая…

Мм-мм…

Аллочка, пойдем со мной…

Мм-мм…

После пятнадцатого подряд шейка Ваську стало что то мутить. Водка что была внутри его – запросилась к Битлзам, тем что были снаружи. И наконец его вытошнило прямо на паркет. Девчонки, брезгливо поджимая ножки, взвизгнули…

Побледневший Васька сомнамбулически прошествовал к выходу… И Бэлла Сергеевна вдруг сорвалась ему вслед, да так резво, что бриджитт-бордоевские достоинства заколыхались словно море на картине Айвазовского "Девятый вал".

В раздевалке, Перя по-хозяйски прижал Аллочку лицом к высокой стопке гимнастических матов, резко и ловко задрал кверху коричневый шелк и сдернул книзу белый капрон вместе с белоснежным кружевом.

А-аа-аа-ах! – только и смогла сказать Аллочка, когда Перя деловито запыхтел у нее позади, словно коршун в мягкое кроличье фрикасе, сильными пальцами своими вцепившись в живой, маслянисто тугой и мелко вибрирующий бархат…

А-аа-аа-ах!

Ррр-рр-рр!

Аа-аа-аа-ах!

Ррр-рр-ррр!

А! А! А!

Ххххххх-хо! Хо-рошо, Аллочка, пойдем…

А в женском тубзике на третьем этаже Бэлла Сергеевна отмывала в раковине Васькину морду, так как она делала это разве что любимому бульдожке Дотти…

Васильев, ты совсем одурел!

Мммм-ммм…

Васильев, у тебя могут ведь быть большие неприятности…

Мммм-мммм…

Васильев, какую характеристику тебе дадут? Куда ты с такой характеристикой пойдешь?

Мммм-мммм…

Васильев, ты совсем одурел, разве можно так пить?

Ммм-ммм…

И Бэлла Сергеевна прижималась бриджит-бордоевскими достоинствами к мощному боксерскому Васькиному плечу.

Когда Гешка зашел в тубзик на третьем этаже, там на подоконнике стояла початая бутылка венгерского брэнди.

Сайнов, коньячку выпьешь?

Ну, можно…

Щедрым купеческим жестом Розен плеснул в граненый стаканище сразу граммов сто…

Ну, за что то?

За то, что Перя Аллку в раздевалке отодрал, вот проставился…

Гешкина рука самовольно, без команды из мозга, сделала движение, и сто граммов бренди выплеснулись в розовое Розеновское лицо. ….

КНЯЗЬ ЦУ САЙН ВИТГЕНШТЕЙН

Генрих цу Сайн-Витгенштейн происходил из древнейшего немецкого рода. Впервые имя графов фон Сайн упоминается в документах, датированных 1079. Владения фон Сайнов процветали и постоянно расширялись, и к середине Х111 века уже простирались с севера на юг от Кельна до Кобленица, и с запада на восток от Дилла до Мозеля.

Граф Генрих фон Сайн, известный в семейной генеалогии как Генрих Третий фон Сайн по благословению Папы Григория 1Х участвовал в пятом Крестовом походе. После возвращения из неудачного похода Генрих Третий был обвинен в ереси инквизитором Конрадом фон Марбургом и чуть было не угодил на костер. Однако благодаря связям в Ватикане предку Генриха цу Сайн-Витгенштейна удалось избежать аутодафе и более того, когда позже Конрад фон Марбург проезжал через земли фон Сайнов, Генрих Третий взял его в плен и убил в подземелье своего замка.

В середине Х1V века граф Салентин фон Сайн женился на наследной графине Адельхейд фон Витгенштейн. К владениям Сайнов присоединились земли рода Витгенштейнов, простиравшиеся в междуречье Лана и Эдера, и отныне потомки Сайнов носили двойной титул графов Сайн-Витгенштейн.