Любовь и смерть Геночки Сайнова - [36]

Вы извините меня.

Да что ты, что ты, Гена! Это я так сдуру, от волнения. А что ты еще не одет?

Через пол часа в ЗАГС едем.

Николай Александрович позволил себе. Прямо с утра… Такой уж день. Дочу любимую замуж выдает.

Гена, зятек! А ты не хочешь для куражу?

А давайте. Что это?

Виски американское… Белая лошадь.

А-а-а! Слыхал.

За ваше с Настюшкой счастье.

Будьте здоровы.

Пора. Пора. На-стю-ша! Марийка! Пора ехать!

Перед воротами "кремля" уже стояла кавалькада. Служебная белая "волга" Николая Александровича для молодых и свидетелей, три УАЗика для родни и особо почетных гостей, автобус ПАЗ, для всех остальных.

Ну? Все что ли собрались?

Настя. Ослепительная Настя стояла рядом с ним и ее глаза светились чистым светом радости. Она улыбалась. И улыбка ее была естественна и красива тем совершенством любви и мира, которые бывают разве что в раю.

Как ты красива, милая!

Дорогой мой…

Ну, кто – нибудь там позовет Аннушку? Чего она там?

Элечка, сбегай, милая, наверх, помоги Аннушке, мы все стоим и ее одну только ждем.

Настина товарка по училищу, якуточка Эля – дочка местного председателя райсовета, назначенная на сегодня свидетельницей невесты, послушно бросилась к крыльцу…

Этот визг еще долго потом стоял у Гены в ушах. Долго-долго. Все сорок последующих дней.

Аня повесилась!

Когда Гена вместе с Николаем Александровичем бросился наверх… Когда вместе с ним они срезали веревку и опустили безжизненное тело Ани на пол, Гена увидел ее глаза. Ее глаза совсем сухие. Без слез.

Ему казалось, она спрашивает его, – ты идиот?

Ему потом часто виделись ее глаза. Ведь именно он, повинуясь какому то внутреннему порыву, закрыл их. И они закрылись. Но вопрос остался в его ушах.

Ты идиот?

Гена с Настей расписались через полтора месяца в Ленинграде.

На свадебке были только мама, Николай Александрович с Марианной Евгеньевной, Оля – бывшая однокурсница из Ваганова, свидетельницей, и старый Генкин друг – Андрей Криволапов…

Живот у Насти уже был большой, так что расписывались скромно, не во дворце, а в районном ЗАГСе. Потом посидели дома. А потом мама поехала ночевать к подруге, а Настины родители – в гостиницу. ….

Часть вторая

Вечная мерзлота.

Инна.

Кирилл Сайнов любил длинные перелеты.

Раннее детство его прошло на Байкале.

В доме дедушки и бабушки.

В "кремле", как они его называли.

Добрейшие дедушка Коля и бабушка Мариша.

Ах, как они баловали его!

Дом был большой.

Богатый.

Полной чашей!

Дедушка Коля служил тогда очень большим начальником там в Сибири, почитай – хозяином края.

Но в школу, тем не менее, маленького Кирюшу решили отправить не там, в поселке, а в Питер, где жила другая Кирюшина бабушка – папина мама Екатерина Алексеевна.

Конечно же, в Питере школы были получше, чем у них в поселке… И ради качества образования пришлось пожертвовать привилегиями и комфортом, что в поселке на Байкале давал дедушкин статус… В большом Питере – у маленького Кирюши такого блата уже не было… А он уж было привык, что в поселке всяк с ним сюсюкался, подобострастно поглядывая на дедушку.

Питерская бабушка такого блата в своем городе не имела. Но если повелителя и хозяина края – деда Николая, Кирюша запросто звал просто дедом Колей, то с питерской бабушкой, которая в своем городе была никем, простой зауряд-пенсионеркой из коммунальной квартиры, с ней такой же простоты общения у Кирюши не получилось.

Питерскую бабушку Кирюша он не звал бабой Катей… Наверное, потому что и мама звала ее "на вы" и по имени-отчеству.

Но и жил Кирилл в Питере не с бабушкой Екатериной Алексеевной, а жили они с нею в разных квартирах, и даже в разных районах.

Дедушка Коля перед тем как Кирюше идти в первый класс – специально приезжал в Ленинград и купил им с мамой квартиру в новом доме.

Просторную – двухкомнатную. А бабушка Мариша потом приезжала из Северобайкальска и с ними с мамой пол-года еще жила – все хлопотала – обставляла квартирку новой мебелью, чтобы Кирюше было уютно и удобно учиться – делать уроки, играть на пианино…

Так что с детства Кирилл привык к длинным перелетам.

Каждое лето на каникулы – в Северобайкальск к дедушке и бабушке. И каждую осень – обратно в Питер – учиться.

И наверное оттого, что все эти перелеты всегда сулили радость встреч – в начале лета с дедом и бабушкой, с приятелями, с Байкалом… а по осени – радость нового общения со школьными друзьями, может поэтому, длинные перелеты ассоциировались у Кирилла с чем то обязательно приятным.

Он первый раз летел за границу.

И сразу в Америку.

Эту девушку он заметил еще в зале регистрации.

Ее трудно было не заметить.

Высокая.

На каблуках – на пол-головы выше всех мужчин, что среднего роста.

С роскошной русою косой через плечо.

Гордая осанка.

Пряменькая спинка, длинная шея, тонкая талия…

Пройдя таможенника, Кирилл поторопился и на регистрации специально встал к той же стойке, что и она, чтоб быть в очереди за этой девушкой.

Часто летая самолетами внутренних авиалиний, он знал такую хитрость, что в экономическом классе, если подавать на регистрацию на одной стойке вслед за каким-либо пассажиром, то вероятность того, что тебя посадят рядом с ним – очень велика…

У девушки были большой пластиковый чемодан на колесиках и скрипка…