Любовь и шпионаж - [59]

Бедный лорд Боб! Я совсем не думала о нем в эту минуту, но смутно ощущала, что его тревога относится скорее ко мне, чем к Ивору, о котором он говорит сейчас так дружески… хотя перед этим частенько выказывал к нему ревность.

…Я была ошеломлена и подавлена. Если б кто-либо сейчас обратился ко мне с вопросом, думаю, я не расслышала бы и не смогла ответить. Но со мной никто не заговаривал, хотя мое молчание, возможно, казалось странным. Лиза тоже молчала.

– Пожалуй, до завтрака вы ничего не будете предпринимать, лорд Маунтстюарт? – спросил Боб.

– Нет. Мы позавтракаем и за едой обсудим дело.

Мы вошли в ресторан, я двигалась как в кошмарном сне. Ивор обвинен в убийстве! Что он натворил? Что вообще произошло?

Очень скоро я все узнала. Как только мы уселись за столик, на котором пышный букет прелестных весенних цветов показался мне издевательством, тетя Лили принялась расспрашивать.

По какой-то причине дядя Эрик отвечал неохотно, словно он уже заранее предвидел случившееся и не желал о нем много распространяться. Но, скорей всего, мне это только казалось.

Зато Боб Уэст рассказал нам почти все. При этом я то и дело замечала, что он наблюдает за мной, желая знать, не слишком ли жестокий удар наносит мне эта новость и достаточно ли тактично отзывается он о человеке, который был его соперником.

– Все началось с того свидания, на какое Дандес торопился вчера вечером, когда мы встретили его в холле отеля, – начал рассказывать Боб осторожно, но несколько неуклюже. – Боюсь, что это свидание было нарочно подстроено, чтобы заманить его в ловушку. Вообще в этом деле много неясного, подозрительного. Почему, например, Дандес очутился в Париже? Ведь накануне он и не помышлял об этом, по крайней мере, никому не заикнулся, даже собирался быть вчера у меня, т. е. на благотворительном базаре моей матери. Прямо не понимаю, что с ним сделалось!

– Каким же образом эта история попала в газеты? – спросила тетя.

– О, газетчики налетели на сенсацию как мухи на варенье; для них это была крупная находка. Они брали интервью и в полиции, и в отеле, и у сыщиков; и раскопали кое-какие подробности. Например, то, что в отеле Дандес записался под чужим именем – без сомнения с определенной целью… но, я уверен, он никогда бы не совершил противозаконного поступка!

– Странно! – буркнула Лиза.

– Предположительно, он хотел отыскать в Париже какого-то человека и потому обратился к частному детективу по имени Жирар, довольно известному в своем деле. Но Жирара он, вероятно, чем-то восстановил против себя, потому что тот явился в полицию и дал свидетельские показания против Дандеса сразу же после ареста последнего…

– Какой ужас! – прошептала тетя Лили.

– Да. Мосье Жирар рассказал, что ему удалось довольно быстро напасть на след человека, которого разыскивал Дандес, и, идя по этому следу, он в половине третьего ночи пришел к дому, где тот временно квартировал у своего приятеля…

– В половине третьего ночи? – перебила тетя. – Так поздно? Разве не мог он подождать до утра?

– Видите ли, такое условие поставил ему сам Ивор – найти этого человека как можно быстрее, не считаясь со временем…

– Ну говорите ж, говорите, что было дальше!

– Так вот. Сыщик вместе с консьержем поднялись на шестой этаж, и знаете, кого они там застали? Самого Дандеса, который, весь забрызганный кровью, что-то искал в комнате! А рядом на полу – труп, совсем уже остывший…

– Значит, все произошло за какой-нибудь час? – быстро спросила Лиза.

– В газете указано – между двенадцатью и тремя часами ночи.

– Ну конечно же, все это чепуха! – воскликнула нетерпеливо тетя Лили. – Французишки любят всякие сенсации и поспешили обвинить порядочного, ничем не запятнанного англичанина. Они бы лучше подумали! Не пройдет и двух дней, как им придется просить у Англии извинения за то, что осмелились оскорбить британского подданного, не правда ли, Маунти? Ведь я права?

– Боюсь, что дело не в поспешности французских властей и не в оскорблении британского достоинства, – промямлил дядя Эрик. – Улики, к счастью, косвенные, говорят против Ивора. А что касается британского подданства – оно тут ни при чем. Если англичанин совершает преступление во Франции, его судят по французским законам.

– Но Ивор не совершал преступления, – настаивала тетя Лилиан.

– Конечно, нет. Однако это нужно доказать. И в этом отношении он в худших условиях, чем если б находился в Англии. Английский закон считает человека невиновным, пока его вина не доказана. Французский закон, наоборот, предполагает, что он виновен, пока не докажет свою невиновность. Перед лицом улик, имеющихся против Дандеса, французские власти не могли поступить иначе, чем они поступили.

Первый раз в жизни я была возмущена мужем тети Лилиан. Я возненавидела его холодное, рассудочное «чувство правосудия», которым он всегда кичился, шел ли разговор о делах друга или недруга!

– Наверное, мистер Дандес сумеет доказать свое ам… аб… алиби, кажется, оно так называется? – спросила Лиза.

– Он не пытается что-либо доказывать, – возразил Роберт. – Он просто-напросто отказывается давать следователю какие-либо существенные показания… по крайней мере, так сказано в дневном выпуске газеты. Он не говорит, где был и что делал между двенадцатью часами ночи и тем моментом, когда его задержали. Сказал только, что прогуливался от отеля до дома, где его застал сыщик Жирар. Но где доказательства? Никакого алиби! Конечно, Ивор отрицает, что убил человека, но объяснил, что убитый обокрал его в дороге, когда они ехали вместе на пароме Дувр – Кале. И уже после обращения к частному сыщику Дандес получил записку от вора, который приглашал его зайти и получить украденное – за известное вознаграждение. Однако, когда он пришел по указанному адресу, вор был уже мертв… и в этот момент на сцене появился Жирар.