Любовь и шпионаж - [47]

Правда, бедная Марианна уже старушка, но у меня есть еще горничная Тереза двадцати двух лет, очень симпатичная и уже помолвленная: скоро она выходит замуж. (Все это было чистой правдой. Ах, как было приятно говорить ему правду!) Тебе не кажется, что в этот самый момент парочка влюбленных голубков воркует в саду, в старой беседке, увитой плющом? Представь себе, как они испугались и затаили дыхание, когда ты вдруг открыл калитку и пошел по тропинке к дому!

– Прости меня! – пробормотал снова Рауль в глубоком раскаянии.

– Может быть, сходим и посмотрим на них? Или оставим их в покое?

– Конечно, не будем им мешать, ни в коем случае.

– Впрочем, – продолжала я, – мужчина наверняка уже ускользнул. Но Тереза такая славная девушка, она не станет отпираться…

– Бог с ними! Выгоняй поскорей и меня отсюда – я заслужил это, – ревнивое животное! Ты так утомлена, а я мучаю тебя допросами.

– О, сейчас мне немного лучше, – сказала я. – Конечно, уйти тебе придется, но не сию минуту. Прежде всего я хочу знать, как тебе понравился мой сюрприз?

– Какой сюрприз? – в недоумении спросил Рауль.

– Бриллианты. Что ты испытал при виде их?

– Бриллианты? – переспросил он с глупым видом. – Какие бриллианты?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что до сих пор не открывал сумочку, которую я дала тебе в театре?

Рауль выглядел пристыженным.

– Моя бесценная, ради Бога, не считай меня неблагодарным, – сказал он. – Но, выйдя из театра, я встретил Орловского, и он сказал мне… ту ложь. Это зажгло пожар в моем мозгу, я забыл не только о твоем подарке но, обо всем на свете. Вот растяпа!

На этот раз я рассмеялась вполне искренно.

– О, Рауль, Рауль! Нет, ты определенно не создан для нынешнего делового мира! Но ничего, в конце концов, я даже довольна твоей забывчивостью. Теперь мы с тобой можем вместе насладиться тем, что находится в этой маленькой розовой сумочке. Достань ее из кармана и открой!

В этот момент я была почти счастлива, так как знала, что Рауль тоже будет на седьмом небе от счастья.

Его рука нырнула во внутренний карман макинтоша, куда он недавно у меня на глазах положил мою парчовую сумочку…

Но обратно рука не показалась. Она все шарила и шарила за пазухой, ощупывая карман, подкладку… а лицо Рауля медленно наливалось краской.

– Великие Небеса, Максина! – оказал он наконец. – Надеюсь, ты пошутила, сказав, что в этой дурацкой сумке лежало что-то ценное для нас обоих? Ты знаешь, я ее потерял! Не сердись, я почти сходил с ума. В этом кармане у меня лежал также шелковый платок. Я несколько раз вынимал его, вытирал пот со лба, и… не знаю, как и где… выронил…

Мои колени подогнулись, и я рухнула на софу. – Рауль! – пролепетала я чужим, сдавленным голосом. – В этой сумочке находились бриллианты герцогини де Бриансон!

Рассказ Ивора Дандеса

Глава 15. Ивор идет в темноту

Никогда еще не попадал я в такую щекотливую ситуацию, как этой ночью, – быть запертым в спальне женщины далеко за полночь и слышать, как в соседней комнате она всячески убеждает своего ревнивого жениха, что ни один посторонний мужчина не заходил к ней в дом!

Раньше мне не приходилось навещать Максину де Рензи в Париже, хотя во время наших встреч в Лондоне она дала мне свой парижский адрес. И теперь, ощупывая в темноте руками пространство вокруг себя, я пытался отыскать другую дверь или окно, и при этом каждую секунду рисковал выдать свое присутствие, наткнувшись на мебель или уронив какой-нибудь тяжелый предмет.

Я не смел зажечь спичку из боязни, что в соседней гостиной услышат чирканье, и должен был передвигаться так осторожно, как если б шел босиком по битому стеклу. В то же время я знал, что Максина сейчас молит Бога, чтобы я поскорей убрался из ее дома, – да я и сам мечтал об этом.

Только чудом мне удалось, не задев и не опрокинув по дороге стул или вазу с цветами, добраться до следующей двери… увы! она тоже оказалась запертой.

Наконец я нашарил окно и поздравил себя с благополучным разрешением своих тревог. Однако я слишком поторопился радоваться. Комната находилась на первом этаже. Хотя ее окна были расположены довольно высоко над землей, я подумал, что для меня не составит труда выпрыгнуть из окна в сад, но когда я проскользнул за тяжелую гардину, то столкнулся с новым препятствием.

Окно, которое открывалось посередине, как и большинство окон во Франции,[16] было плотно закрыто и заперто на задвижку. Я медленно, осторожно повернул головку шпингалета и сразу почувствовал, что обе половинки окна основательно заело; они словно склеились одна с другой, возможно, были недавно покрашены, и краска подсохла, а может быть, разбухли от дождя. Во всяком случае, если их начать разъединять, они заявят громкий протест…

После первого предупреждающего скрипа я остановился и прислушался; в соседней комнате Максина рассмеялась и повысила голос, вероятно, для того, чтобы заглушить произведенный мною шум. Это было еще хуже, чем я предполагал, и я не осмелился повторить попытку.

Я еще раз ощупал все вокруг – нельзя ли найти другой путь к бегству, который я, возможно, не заметил в темноте?..

Нет, ничего подходящего не было, окно в спальне было единственным, если не считать еще одного, небольшого, которое, очевидно, вело в комнату горничной и было слишком мало, чтобы пролезть через него.