Любовь и риск - [15]

— Моему отцу.

— А твоя мать?

— Умерла, когда мне было десять лет.

Казалось, любопытство Эбби было удовлетворено.

— А как насчет твоей семьи? — спросил он непринужденно.

— Сплошной шум и гам, — призналась она. — Я единственная девочка в большом выводке, как говаривала моя бабушка. Пятеро братьев.

— Пятеро?! Не многовато ли?

— Отец хотел, чтобы мальчиков хватило на баскетбольную команду. А мама сказала, что он должен быть счастлив: получилась стартовая пятерка.

— Неудивительно, что тебя не так-то легко запугать.

— А ты давно в полиции? — спросила она, потянувшись к коробке с пиццей за очередной порцией. Колбаса, грибы и лук — отличное состояние. Совпадало с представлением Эбби о небесном блаженстве.

Майкл устроился поудобнее и глотнул коки.

— Около двенадцати лет.

— Тебе нравится?

Она заметила, что он снова дотронулся до висков жестом, выдавшим боль.

— По-разному. Многое зависит от самых непредвиденных обстоятельств.

Майкл был лаконичен. Ей же хотелось спросить о большем, но она понимала, что выбрала не лучшее время.

— В действительности я не так уж много знаю о полиции.

— С такой фамилией, как Фицджеральд, в этом городе?[3] — улыбнулся Майкл. — В вашей семье копов должно кишмя кишеть. Как и политиков.

— Мы, должно быть, исключение из этого правила. — Улыбнулась Эбби. — Солидные «белые воротнички»[4] имеют склонность к тихому пригороду. Единственное, кого у нас в роду было много, — так это бухгалтеров.

Ей было легко. Она чувствовала себя так свободно, будто знала Майкла с детских лет, словно их жизни слились в одну… Когда они разговаривали, то не возникало никаких недомолвок, оба были искренни. Когда же они замолкали, то это молчание было наполнено их чувствами.

Майкл, казалось, не замечал, когда глаза Эбби с пристрастием разглядывали четкие линии его открытого красивого лица или с нежностью погружались в прозрачную зелень его глаз. Эбби не шелохнулась, ощутив взгляд Майкла, скользивший по ее фигуре: от завитков волос, упавших на высокий и чистый лоб, до пальцев ее маленьких босых ног. Порой, даже не смотря на него, она чувствовала, где задержался его взгляд: она ощущала что-то вроде острого покалывания, походившего на легкий электрический разряд.

Эбби понимала, что пора остановиться. Она не может позволить перейти запретную черту в их отношениях. Много лет назад она приняла решение не заводить больше романов и до сих пор не жалела об этом. До встречи с Майклом, чьи улыбка и глаза гипнотизировали ее. Надо, чего бы ей ни стоило, освободиться от этой магии, от этих чар…

— Почему ты не замужем? — спросил после обдуманной паузы Майкл.

— Разве это не запретный вопрос?

Он ответил благодушной улыбкой.

— Возможно. Но мне очень хотелось бы знать.

Мне бы тоже хотелось, подумала она с горькой усмешкой.

— Я как раз размышляла об этом, когда к моей голове приставили револьвер.

— Когда ты решила завязать роман?

— Совершенно неожиданно мне стало ясно, что в моей жизни никогда не было отношений с мужчинами, которые бы меня удовлетворяли и как женщину, и как личность. Я полагала, что будет лучше, если я сосредоточусь на чем-то одном, и до сих пор это было осознанное желание — стать доктором… Почему я рассказываю тебе обо всем этом?

— Держу пари, что ты хороший доктор.

— А я держу пари, что ты хороший коп.

— Надеюсь. Это как раз то, что сказала мне моя жена, когда пять лет назад попросила меня дать ей развод.

Эбби увидела боль, которая все еще скрывалась за этими словами, и подумала, что Майкл с ней откровенен. А еще она подумала, как ей хотелось бы вот так сидеть на полу и рассказывать Майклу о всех своих мечтах и замыслах, о разочарованиях… И о трагической истории, которая случилась шестнадцать лет назад, когда четырнадцатилетняя девочка была схвачена бандитами в бакалейной лавке…

Эбби увидела, как рука Майкла инстинктивно поднялась к виску: головная боль не проходила. Эбби с тревогой подумала, что должна разорвать эти ставшие опасными отношения. Но еще не сейчас…

Глава 4

Сердцебиение угнетало Майкла, он ощущал его даже во сне. Он не мог найти удобного положения, ворочаясь с боку на бок, чувствуя, как сжимаются его сосуды. Майкла мучили кошмары, бессвязные, изматывающие. Его разбудил какой-то звон. Господи! Как болит голова, когда же кончится эта мука?

— Майкл?

Майкл почувствовал легкое прикосновение к своему плечу и тут же сел, не понимая, где он, что с ним? Майкл был не в своей квартире. Он сидел на кушетке в джинсах и рубашке. Рядом — Эбби. Что он делает здесь? И что, хотелось бы знать, делает она, стоя около него в одной слишком большой майке с рукавчиками? От одного лишь вида ее спутанных волос и заспанных глаз у него замерло сердце.

— Телефон, — просто сказала она. — Просят тебя.

Майкл несколько раз встряхнул головой, все еще пытаясь понять, что с ним происходит. Он заставил себя встать с кушетки и прошел на кухню. У него снова кружилась и болела голова. Он всегда боялся наступления утра. Он был убежден, что люди чаще стреляются по утрам, потому что кому-то не хочется продолжать жить…

— Да? — нервно произнес он в трубку.

— Майкл? Это Свэнн.

Майкл запустил руку в свою непокорную шевелюру, все еще пытаясь прийти в себя.