Любовь и предательство - [18]

Глава четвертая

     Хотя слова Тейлор и хлестнули его как бичом, Хью не мог не восхищаться ее мужеством. Как и ее старик, она всегда была прямым и честным человеком. Но она могла бы и не напоминать ему о том, как он обошелся с ней. С этой мыслью он жил каждый день своей жизни. Чего Тейлор не знала и не могла знать, так это того, что первоначально он действительно отстранился от нее, так как был подавлен ее предательством, но одновременно его охватывал ужас перед своим будущим. Он считал, что оберегает ее.

     Они были близки настолько, насколько могут быть близки двое людей. Сесть в тюрьму и наблюдать, как увядает и постепенно гибнет их любовь, было для него хуже смерти. Хью считал, что, разрубая их связь быстро и решительно, он спасает ее... обоих от растянувшихся на годы страданий. Каково же ему было узнать, что его упрямое молчание только усугубило ее горе... хотя оно и оказалось кратковременным, судя по замужеству.

     Он закрыл глаза, пытаясь найти островок спокойствия среди бушевавшего в его груди шторма. Прошлое невозможно вернуть, но они каким-то образом должны выбраться из трясины. Если не удастся сделать этого, жизнь обоих потеряет смысл.

     Не привыкший иметь дело со столь противоречивыми чувствами, он не сразу нашелся что ответить. Но когда заговорил, то тщательно взвешивал каждое слово.

     — Я не хочу с тобой ссориться из-за этого.

     — Думаешь, я хочу? Это ты предъявляешь требования.

     Он все понимал, даже был согласен, но только...

     — Ладно, к черту все это, Тейлор, но что же мне делать, когда ты стала такой независимой!

     — Мне пришлось стать такой. Ладно, спрашивай. Давай обсудим.

     Расстроенный и взволнованный, он стал переминаться с ноги на ногу, в действительности же ему хотелось быстрой ходьбы, чтобы сжечь хоть часть энергии, кипевшей в его теле. Но этот кабинет размером с почтовую марку был не многим просторнее его камеры.

     — Большая разница между тем, как жизнь складывается в тюрьме и на воле. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем я привыкну к свободе снова.

     Тейлор ничего не ответила вслух, но оставался еще язык тела. Она стояла, заложив руки за спину и склонив голову, показывая всем своим видом, что хочет выслушать, но желает проявить осторожность. И это справедливо. Ему не следует забывать, что Тейлор, которую он любил, обладала великодушным сердцем. Может, та девочка не исчезла полностью?

     — Думаю, когда человек много лет спустя узнает о своем отцовстве, он имеет право слишком остро реагировать. Итак, что мы будем делать? — спросил он.

     — Единственное, чего я не намерена делать, — принимать важные решения без участия Кайла. Но даже тогда все нужно будет тщательно взвесить. Это необходимо признать, Хью, — сказала Тейлор, и голос ее на этот раз прозвучал мягче. — Очень многое зависит от его реакции, а также от того, как ты себя поведешь, ограниченный рамками своего условного освобождения.

     — Иными словами, сейчас, когда у него появилась возможность присмотреться ко мне, он не уверен, что хочет иметь отцом метиса, к тому же признанного виновным в убийстве.

     Несмотря на недостаток света, Хью увидел, какое впечатление произвела на нее его прямота, — выражение боли, появившееся на ее лице, заставило его испытать угрызения совести. Что ж, она первая начала эти глупости под названием «давай будем честными».

     — Я не так воспитывала Кайла, чтобы он вырос фанатиком или узколобым, — заверила его Тейлор. — И он знает свое этническое происхождение, а принимая во внимание политические поправки, производимые в наши дни, считает себя почти что знаменитостью.

     — Но тема тюрьмы будет проблемой.

     — Не столько сама по себе тема, сколько причины.

     Во время заключения считаться убийцей было не так уж и плохо для Хью. Это обеспечивало ему своего рода уважение и позволяло держать на расстоянии подонков, способных превратить пребывание в тюрьме в кошмар. И он без колебаний извлекал из этого выгоду. Но здесь действительность словно развернулась на 180 градусов, и заявление Тейлор заставило его снова ощутить те же чувства, которые он испытал, въезжая вчера в город, — стыд, замешательство и унижение. И он понял, что не сможет провести всю оставшуюся жизнь обремененным этими тяжелыми чувствами, но будь он проклят, если станет молить кого-нибудь о понимании.

     — Немного поздновато оспаривать мой приговор, — сказал он ей.

     — Никогда не поздно, если это означает вернуть себе незапятнанную репутацию.

     Боже, она осталась прежней. Это открытие лишило его дара речи.

     — Хью... — она подошла поближе. — Хью? — Внезапно она опустилась перед его креслом на колени и стиснула его руки. — Просто скажи мне один раз, и я никогда не спрошу тебя снова. Если не ради меня, то ради Кайла. Скажи. Скажи мне, что ты невиновен!

     Ее прикосновение прожгло его до костей, а настойчивая мольба опалила сердце. Как легко дать ответ, который она хочет услышать! Но надо ли? Конечно, нужные слова побудят ее обхватить его шею руками на несколько минут, может, даже выиграют ему ночь в ее постели. Боже, помоги ему, он испытывал такое искушение, какого не ощущал никогда в жизни, но что произойдет после? Она уже показала, что измеряет любовь чем-то осязаемым, не верой. Он мог дать ей слово, но что представит он ей, когда она потребует доказательств?