Любовь и мороженое - [5]

Я отошла от окна и достала из кармана клочок бумаги. Пора затевать побег!

Глава вторая

Пускай Сэди Дэйнс – одна их худших людей на Земле, для меня она особенная. Ведь именно благодаря ей я познакомилась со своей лучшей подругой.

Эдди переехала из Сиэтла в Лос-Анджелес, когда мы перешли в седьмой класс. Однажды в раздевалке после физкультуры она услышала, как Сэди говорит своим подружкам, что некоторым нашим одноклассницам лифчики не нужны. Не будем кривить душой: в седьмом классе они нужны только одному проценту девочек. Но мне лифчик был особенно не нужен, и все понимали, что Сэди подразумевает меня. Я не обратила внимания на ее слова (то есть спрятала свою двенадцатилетнюю голову в шкафчик и сморгнула слезы), а вот Эдди поставила Сэди подножку на выходе из раздевалки. С тех пор мы с Эдди стали неразлейвода.

– Уйди, вдруг это Лина, – как будто на отдалении послышался голос Эдди. Наверное, она отнесла телефон от уха. – Алло? – сказала Эдди уже в микрофон.

– Эдди, это я.

– Лина! УАЙАТТ, ОТСТАНЬ! – раздались приглушенные крики, а после них – нечто похожее на мексиканскую битву на ножах. У Эдди три старших брата, и вместо того, чтобы с ней носиться, они пришли к немому соглашению видеть в ней такого же парня. Что сполна объясняет ее характер.

– Прости, – извинилась Эдди, снова взяв телефон. – Уайатт – идиот. Уронил мобильный на дорогу, и его переехала машина. Родители сказали, чтобы я давала ему звонить со своего. Да мне плевать, что с ним случилось, я не дам его друзьям-неандертальцам свой номер!

– Брось, они не настолько плохие.

– Смеешься? Ты же их знаешь. Вчера вечером я застала одного из них у нас на кухне. Он высыпал в огромную миску всю коробку хлопьев, залил молоком и ел поварешкой! А Уайатта, кажется, даже не было дома.

Я улыбнулась и прикрыла глаза. Будь Эдди супергероем, ее способностью точно было бы «Спасение лучшей подруги от уныния». В первые мрачные недели после похорон именно она вытаскивала меня из дома на пробежки, заставляла есть и ходить в душ. Эдди – одна из тех подруг, которых ты не заслуживаешь и знаешь об этом.

– Погоди, зачем мы вообще их обсуждаем? Только время зря тратим. Я так понимаю, с Говардом ты встретилась.

Я открыла глаза:

– Ты о моем отце?

– Я отказываюсь его так называть. Мы всего месяца два назад об этом узнали.

– Меньше.

– Лина, я умираю от любопытства! Какой он?

Я оглянулась на дверь спальни. Внизу играла музыка, но я все равно заговорила тише:

– Скажем так: мне надо сбежать отсюда. И поскорее.

– В смысле? Он псих?

– Да нет, он вполне нормальный. Высокий, как баскетболист, что неожиданно. Но проблема не в этом. – Я глубоко вдохнула, чтобы придать своим словам особый драматизм. – Он смотритель кладбища. И живем мы на кладбище.

– ЧТО?!

Я была готова к воплям и заранее отнесла телефон от уха дюйма на три.

– Тебя поселили на кладбище? Он что, копает могилы? – Последние два слова Эдди прошептала.

– Думаю, новых захоронений тут не будет. Все могилы времен Второй мировой войны.

– Да это ничуть не лучше! Лина, ты должна оттуда выбираться. Так нечестно. Ты потеряла маму, а потом тебя заставили пролететь полмира, где ты встретилась с незнакомцем, который утверждает, что он – твой отец! И живет на кладбище?. Это уже слишком.

Я повернула стул спинкой к окну и села за стол.

– Поверь, знала бы я, во что ввязываюсь, сопротивлялась бы еще сильнее. Тут все странно. Повсюду надгробья, и находимся мы, похоже, вдали от цивилизации. Мы проехали пару домов по пути сюда, но по большей части кладбище окружено лесом…

– Хватит. Я за тобой приеду. Сколько стоит билет? Больше трех сотен долларов? Это все, что у меня осталось после того, как мы врезались в пожарный гидрант.

– Удар был не такой уж сильный!

– Скажи это механику. Пришлось заменить весь бампер. И я считаю, что виновата здесь ты – колбасилась под музыку, и мне тоже захотелось.

Я широко улыбнулась и села по-турецки:

– Я совершенно не виновата в том, что ты не можешь сдержаться, заслышав по радио старую песенку Бритни Спирс. Но я готова оплатить часть ремонта. Моими средствами распоряжаются бабушка с дедушкой, но они выдают мне деньги на месяц.

– Ни в коем случае. Деньги тебе понадобятся, чтобы вернуться домой из Италии. И я уверена, что мои родители не будут против снова тебя приютить. Мама считает, что ты хорошо на меня влияешь. Она месяц не могла привыкнуть к тому, что ты ставишь свои тарелки в посудомойку.

– Что ж, я и правда выдающаяся личность.

– Не сомневаюсь. Я с ними поговорю. Только подожду, пока мама успокоится. Она отвечает за благотворительный футбольный матч Уайатта и волнуется так сильно, как будто это ей гонять мяч на поле. Вчера она взбесилась, когда мы отказались есть ее макаронную запеканку.

– Мне нравится эта запеканка. С тунцом, да?

– Фу, она не может нравиться! Тебе с голодухи так показалось после твоего забега на черт знает сколько миль. И ты ешь что попало.

– Справедливо, – признала я и спустила ноги на пол. – Но ты не забывай, что в первую очередь надо убедить мою бабушку. Она обеими руками за то, чтобы я оставалась в Италии.

– Этого я понять не могу. Как можно отправить тебя на край света к постороннему человеку? Она его даже не знает.