– Я собираюсь снова покрасить волосы, сказала она и потрогала мокрую сверкающую прядь, – а то рыжий цвет уже начинает смываться.
– Прежде чем вы займетесь своим имиджем, нам надо поговорить.
Изабелла растянулась на кровати, глядя на него. Он отвернулся, чтобы не видеть, как распахнулся ее халат, обнажая обтянутую сиреневым шелком грудь.
– О чем поговорить?
Без макияжа ее черты были еще более выразительными, открывая ее естественную красоту, что особенно сильно действовало на Адама. Он знал, что эти прекрасные зеленые глаза будут преследовать его долгое время после того, как их притворный брак закончится.
– Сколько это еще будет продолжаться, Изабелла? Сколько еще мы будем жить в этой клетушке, притворяясь другими людьми! Когда мы, наконец, покончим с этим?
В ее глазах зажегся огонь, а губы на секунду сжались.
– Когда мы найдем отца и узнаем, кто во дворце предатель. Вот тогда и закончится все.
– Что, если мы ничего не узнаем еще месяц, три месяца, полгода? – Адам втянул в себя воздух, чувствуя, что может сказать нечто, что ее разозлит. – Изабелла, может быть, мы никогда не найдем вашего отца. Может быть, эти люди никогда не будут доверять нам настолько, чтобы сказать, где он.
Она села.
– Я не верю в это, – твердо сказала она, потом добавила мягче:
– Не могу поверить.
Адам вздохнул. Он наблюдал за ней в эти дни и видел, что она ни на минуту не расстается с надеждой. Он знал, что такое неотступная надежда. С ним творилось то же самое в первые месяцы после исчезновения самолета отца.
Тогда он надеялся на то, что отца обнаружат живым и здоровым и найдется разумное объяснение этому происшествию, не связанное с предательством.
Но со временем Адаму пришлось смириться с неутешительными выводами. Когда ни отца, ни обломков самолета не нашли, Адаму пришлось признаться себе, что отец совершил невозможное и предал страну, которую поклялся любить и защищать.
А Изабелла даже не думала о том, что они не найдут ее отца. Она упорно отказывалась верить, что исход может быть трагическим.
– Изабелла, мы не в состоянии притворяться вечно. Нужно признать, что мы можем никогда не выяснить, что произошло на самом деле.
– Не могу. – Выражение внутренней силы, на миг заострившее ее черты, исчезло. Ее губы задрожали, а глаза подозрительно заблестели. – Пожалуйста, Адам, не отнимайте у меня надежду. – Она наклонилась и взяла его за руку. – Надежда – это все, что у меня есть, а я должна пройти еще через много испытаний.
Адам поглаживал ее ладонь, не в силах продолжать разговор. Он не хотел лишать девушку надежды, как когда-то сам лишился ее.
– Я не хочу отнимать у вас надежду, Изабелла, но в конце концов нам придется вернуться к работе и повседневной жизни.
– Знаю. – Она высвободила свою руку и вздохнула. Притянув колени к груди, она обняла их руками, разом превратившись в совсем юную девочку. – Просто я чувствую, что мы близки к разгадке.
– Я начинаю думать, что мы зря зациклились на мысли, что главной целью похитителя был престол, – сказал Адам, глядя в свои списки и снова начиная рисовать в блокноте. – Может быть, здесь замешано что-то личное.
– Что вы имеете в виду?
– Не знаю, может быть, похититель хотел не получить корону, а наказать за что-то вашего отца и всю семью.
– Будучи королем, отец, конечно, принимал и такие решения, которые не могли устроить всех. Но не думаю, чтобы во дворце был человек, затаивший на него такую злобу.
Ведь преступника следует искать именно во дворце.
– Я составил список, но ни один из этих людей не кажется мне подозрительным, – подытожил свои выводы Адам.
– Похоже, вы не только списки составляли.
– Изабелла улыбнулась. – Не знала, что вы художник, – поддразнила она его, указывая на рисунок.
– Это изображение сот, – пояснил Адам.
Она неожиданно нахмурилась и взяла в руки блокнот. Он наклонился к ней.
– Что такое?
– Это кое-что мне напоминает. – Ее брови сошлись у переносицы.
– Что? – спросил он.
Она так пристально вглядывалась в рисунок, что Адам почувствовал, как кровь застучала в его висках.
– Что, Изабелла? Что напоминает вам этот рисунок? – спросил он.
Ее взгляд не отрывался от бумаги. Проходили секунды… Вдруг она воскликнула:
– Катакомбы.
– Катакомбы? Какие катакомбы?
В глазах Изабеллы читалось возбуждение.
– Отец показывал мне фотографии этих катакомб. Они очень древние, почти полностью разрушены и пролегают под дворцом. Она схватила и крепко сжала руки Адама. Соты! По форме они похожи на пчелиные соты. Может быть, на этом сходстве и сыграл Шейн, зашифровав название тайника?
Волнение Адама достигло высшей точки.
– Как можно туда попасть? – спросил он, потрясенный известием о том, что под улицами города пролегают старинные подземные ходы.
– Единственный вход, который я знаю, находится в часовне. За алтарем есть скрытая дверца, которая ведет под землю. Адам, неужели отец там? Неужели преступники спрятали отца именно там? – Она сделала попытку вскочить с кровати, но Адам удержал ее. Нам надо идти, мы должны выяснить это немедленно.
– Будьте умницей. Изабелла, не спешите.
Нам неизвестно, сколько людей его охраняют. К тому же должен быть другой вход и выход. – Он поднялся с кровати, не выпуская ее руки. – Нам нельзя идти туда одним и без оружия.
