Любовь и каприз - [28]

— Если вы произнесете еще хоть одно слово, — прошипела Саманта, — я выплесну вам это в лицо.

Мэтью пожал плечами:

— Зачем же ты тогда пошла со мной? Саманта задохнулась от гнева: он еще спрашивает! После того как практически похитил ее из кафе! Мгновенно было забыто, что она сама, по собственной воле согласилась поехать с ним. Она здесь по его милости, и только он во всем виноват!

— Думаю, вам лучше отвезти меня назад, — едва слышно сказала она и попыталась выскользнуть из-за столика, но он преградил ей путь.

— Не надо так, — устало взмолился он, — не убегай опять. — Он поймал ее дрожащую руку. — Ну хорошо. Я вел себя гадко. Извини. Ну, теперь ты успокоишься?

— Нет! — Ее глаза горели яростью. — Так я и знала, что от вас ничего хорошего не дождешься! Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной, да?

Его глаза потемнели.

— Есть вещи, которые нам обоим доставят удовольствие. — Она и ахнуть не успела, как от оказались сидящими рядом на деревянной скамейке. Его рука обняла ее за плечи, и Самаг понадобилось мобилизовать все свои силы, чтобы воском не растечься по сиденью. — Слушай, хватит нам валять дурака, — пробормотал он, другой рукой поворачивая к себе ее лицо. Он провел пальцем по ее полураскрытым губам. — Догадываешься, что я хочу сейчас сделать?

Саманта судорожно глотнула воздух. В баре стало нечем дышать, но вдохнуть в полную силу ей мешала мысль, что при этом поднимется ее грудь, почти не сдерживаемая кружевным лифчиком. Ее обжигало сознание того, что Мэтью не спускает с нее глаз.

— Ты догадываешься? — требовательно переспросил он, и она беспомощно покачала головой.

— Мне нужно идти, — прошептала она, опасливо озираясь на стойку, но бармен был занят, да и посетители не обращали на них никакого внимания.

— Никуда тебе не нужно, — мягко возразил он, наклонив к ней голову и слегка касаясь ее языком чуть ниже уха. — Признайся, ты ведь хочешь остаться. — Он прихватил губами мочку и слегка ее прикусил. — Просто тебя гложет чувство вины вот и все.

— Да, это так. — Она ухватилась за это объяснение, как утопающий за соломинку. — Мне здесь делать нечего. И не надо было мне сюда приходить. Вы должны отвезти меня назад.

Мэтью вздохнул, его рука соскользнула к ней на колени, к ее судорожно сжатым кулачкам. Она вырвала у него свои руки и вцепилась в сиденье, остужая горячие пальцы о прохладное дерево скамьи.

— Хорошо, я отвезу тебя назад, — сказал он наконец, и она удивилась, что эти слова не принесли ей желанного облегчения. — Но я думаю, ты должна хотя бы выслушать мое предложение, — добавил он, перенеся руку на ее упругое бедро. — В конце месяца у моего деда день рождения. Точнее, в субботу перед Пасхой. Моя мать созывает гостей, и я сказал ей, что ты, может быть, согласишься помочь.

У Саманты слова застряли в горле.

— У вашего… деда? — переспросила она, неестественно повысив голос.

Мэтью кивнул, скользя пальцами по ее бедру. Вот он достиг подола короткой черной юбки, но не убрал руку, а принялся гладить ее ноги в черных сетчатых колготках.

— По-моему, гостей будет человек пятьдесят или около того. — Его глаза ловили ее взгляд. — В общем, семейное сборище. Ну, что ты скажешь?

Саманта нервно передернула плечами.

— Я… я не сумею приготовить еду на пятьдесят человек, — нерешительно возразила она, чувствуя, как его обволакивающая улыбка наполняет желанием ее тело.

— А никто тебя и не просит, — прошептал он, завладевая ее приоткрывшимся ртом и проникая языком в его влажную глубину. — Просто нужно, чтобы кто-то помог маме, только и всего, — продолжал он, целуя ее в уголки губ, — я ей сказал, что ты для этого идеально подходишь. Саманта задрожала как в ознобе.

— Вы… вы сказали, что у вас мама гречанка? — заикаясь, выговорила она, разрываясь между желанием раз и навсегда оборвать эту связь и неодолимой потребностью, чтобы он целовал ее еще и еще, чтобы он вырвал ее из скуки прозябания и перенес в другую, в свою жизнь. — Где же она живет… она и ваш дед?

— Разумеется, в Греции, — объявил он, и, разбивая ее надежды, одним махом допил свое пиво. — Ну что? Ты согласна?

Глава 6

Мэтью, поеживаясь, вышел из воды на берег. В этот утренний час море, еще не согретое поднимавшимся солнцем, словно хранящее в своих глубинах память о прошедшей зиме, было холодным и бодрящим.

Небрежным жестом он отбросил назад волосы, согнав с них воду. Холодные струйки побежали по его мускулистым плечам, вдоль спины к поясу, заставив вздрогнуть. Приятно было чувствовать себя полным жизни, знать, что от намечавшегося было брюшка не осталось и следа. С тех пор как он бросил пить и снова регулярно делал зарядку, Мэтью почувствовал себя гораздо лучше и избавился от похмельного синдрома, который уже начал его пугать.

И этим он во многом обязан Саманте, с грустью подумал Мэтью, чувствуя, как его тело напряглось, что бывало всегда при мысли о ней. Тонкие трусы предательски выдавали его реакцию, о чем он особо пожалел, потому что дед, сидя на террасе виллы, внимательно смотрел на него. Старик всегда вставал в шесть, но Мэтью забыл об этом. Поленившись сменить трусы на купальные плавки, он считал, что мать все равно не увидит его в столь ранний час. Дед прилетел ночью, и Мэтью решил воспользоваться случаем его поприветствовать.