Любовь и фантазия - [37]
А она, после того как мулатка откинула бархатную штору носилок, не торопясь спустилась на землю да так и застыла с широко открытыми глазами. Бадра лишь чуть побледнела, представ в своей царственной диадеме, венчавшей убор из фиолетового муара. Волосы ее, заплетенные в две длинные косы, перевитые шелковыми шнурочками, падают в глубокий вырез корсажа, украшенного старинными монетами… Сделав два-три шага, Бадра спокойно подходит к распростертым телам и чуть прикрывает глаза, чтобы дать возможность шерифу получше разглядеть себя.
Ее расшитые узорами туфли, бархатное платье изумрудного цвета, золотой пояс, стягивавший ей талию, руки, слегка приподнимавшие серебристую газовую вуаль, ниспадавшую до самой поясницы, — каждая деталь туалета превращала ее в неземное видение: всадники, сгрудившиеся за спиной Бу Мазы, казалось, затаили дыхание.
Один только Иса бен Джинн, стоявший сбоку, возле дочери аги, все еще не отнимавшей рук от тела отца, — сказал с усмешкой вполголоса:
— Сначала жена, а теперь вот полюбуйтесь — молодая львица!
Его командир, положив свою белую тонкую руку на рукоять кинжала с насечкой, промолчал, сделав вид, будто не слышит. Время шло; вдалеке заржала лошадь, за ней — другая. Люди начали терять терпение, однако все хранили почтительное молчание. Тогда Иса бен Джинн подошел к Бу Мазе и на этот раз довольно громко сказал:
— Обеих девушек вместе со служанкой мы доставим к тебе в палатку!
Узкие блестящие глаза шерифа по-прежнему были прикованы к Бадре. Но вот наконец он повернул голову в сторону своего лейтенанта. И даже не улыбнулся. Удостоил только легким кивком головы в знак согласия.
Потом резким движением дернул за повод и ускакал проверять, удачной ли оказалась другая ловушка, устроенная двумя лье дальше: солдат конного отряда, решивших бежать через узкие горловины уэда, подстерегали пехотинцы — сбеахи. Так что пули настигли их и там. Посланный гонец сообщил, что люди аги, попав в эту вторую ловушку, погибли все до одного.
Час спустя Бу Маза удалился к себе в палатку, раскинутую на ночь.
Никто на другой день так и не дознался, девственницы ли отвергли шерифа, когда он явился к ним, или же сам он не пожелал прибегнуть к силе при виде своих разгневанных или зачарованных жертв.
Остаток дня и всю ночь из мести ли или из ненависти дочь погибшего аги держала в руках кинжал отца. «Я убью либо себя, либо тебя!»- твердила она как в горячечном бреду и не умолкала даже тогда, когда Бу Маза делал вид, будто собирается подойти к ней. В ответ молодой командир лишь слегка щурил глаза и без особого удивления глядел на этих девиц, которые, несмотря на его блестящую победу, а может, как раз из-за нее, не желали покоряться ему.
В конце концов, устав, видно, от этой лихорадочной ненависти дочери аги, он приказал служанке увести ее вон из палатки. Остаток ночи те провели на улице. Стоял июль, ярко светила луна. Голубоватое пламя оливковых веток согрело их.
Так Бадра осталась одна в эту ночь, которая должна была стать ее первой брачной ночью, одна, наедине с шерифом. Из близлежащих долин доносился порой вой шакала. За кустами туи дрожал дозорный. Решено было выставить усиленную охрану… Однако свет факелов, освещавших палатку командира, горел не угасая. Сжимая в своих объятиях уснувшую дочь аги, мулатка чутко прислушивалась. Но вокруг-ни шороха, ни звука! «Неужели мужчина может устоять перед ослепительной красой моей маленькой Бадры?..» Машинально она читала про себя обрывки Корана. «Да никакой он не мужчина, этот шериф!»
На рассвете полог белой палатки приоткрылся. Бу Маза шагнул навстречу первым утренним лучам, а внутри все еще виднелся отблеск пламени горящей свечи… Шериф прищурился. Мулатка, сама не зная как, очутилась возле него. Он кивнул головой и пошел прочь. Служанка вошла в палатку.
Со вчерашнего дня Бадра, казалось, так и не шелохнулась. Сидящая статуя, да и только: глаза закрыты, веки голубеют от краски, на висках — мелкие капельки пота, воздух насыщен влагой… «Диадема-то тяжелая», — подумала служанка, опускаясь на колени.
И тут только, потеряв голову от волнения и захлестнувшей ее нежности, она принялась снимать драгоценности с невесты: «асабу» с подвесками с головы, множество фесских ожерелий с шеи, изумрудные броши, потом вынула треугольные «шенгалы» из ушей и сверкающие розочки из волос. «Видно, эти драгоценности, — думала она, — спасли ее от человеческого вожделения и от земных страстей… Шериф, да хранит его Аллах, не соизволил коснуться золота, а без этого до девушки было не добраться, ну а девушка…»
Бадра, почувствовав облегчение, прильнула к своей кормилице.
— Я умираю, — прошептала она, — умираю!
Служанка, уложив святую невинность, решила, что Бадра плачет от унижения… «Он отверг редчайшую жемчужину Мазуны!» — твердила она про себя.
Вскоре один из приближенных «сына дьявола» явился сообщить, что прибыла целая делегация мазунцев во главе с каидом-кулугли и что шериф принял их.
— Сколько этот пес, сукин сын, жалкий прислужник христиан, дал тебе за твою дочь, какой выкуп ты получил, ты, служивший в свое время славным повелителям?
В предлагаемый советскому читателю сборник включены романы «Жажда», «Нетерпеливые», «Любовь и фантазия», принадлежащие перу крупнейшего алжирского прозаика Ассии Джебар, одной из первых женщин-писательниц Северной Африки, автора прозаических, драматургических и публицистических произведений.Романы Ассии Джебар объединены одной темой — положение женщины в мусульманском обществе, — которая для большинства писателей- арабов традиционно считалась «закрытой».
В предлагаемый советскому читателю сборник включены романы «Жажда», «Нетерпеливые», «Любовь и фантазия», принадлежащие перу крупнейшего алжирского прозаика Ассии Джебар, одной из первых женщин-писательниц Северной Африки, автора прозаических, драматургических и публицистических произведений.Романы Ассии Джебар объединены одной темой — положение женщины в мусульманском обществе, — которая для большинства писателей — арабов традиционно считалась «закрытой».
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.